– Ну, скорее, Сюзи, – поторапливала Хедвика сестрёнку. – Скорее. Или всё пропустим.
Девочка топнула и вышла на улицу. Тёплые лучи приветливо легли на щёки и пробежались по рукам, но Хедвика не обратила на них внимания. Ветерок нежно коснулся волос. Рука дёрнулась поправить причёску. Девочка быстрым шагом направилась к карете и спряталась в ней. Сейчас раздражало всё.
– Всё в порядке? – рядом устроилась мать.
– Мы опоздаем на представление, – буркнула Хедвика.
– Не волнуйся, милая. Всё будет вовремя.
Девочка лишь хмыкнула и уставилась в окно. Она никак не отреагировала на появление отца и сестёр. Лишь немного подвинулась, чтобы старшая дочь барона Млинара уселась рядом в своём нарядном платье.
– Подвинься, – прошипела Павлина.
– Вот ещё, – фыркнула Хедвика. – А станешь толкаться, нарочно упаду на тебя на каком-нибудь повороте.
Карета тронулась, и мысли Хедвики устремились на ярмарку.
Каждый год в мае из разных стран приезжали купцы. Бродячие артисты устраивали представления. Жонглёры, глотатели шпаг. Силач, понимающий стопудовые гири. Заклинатель огня в высокой цветастой чалме. И акробаты. Хедвика восхищалась их смелостью подниматься на такую высоту и ходить по канату. Без страховки! В толпе поговаривали, что были несчастные случаи и кто-нибудь да падал на помост или землю. Но Хедвике везло – ничего страшного не происходило, отчего она с каждым годом больше и больше загоралась желанием стать одной из акробаток. Даже репетировала дома, пока отец не узнал и не устроил взбучку. Неделю девочка ходила хмурой, но потом взялась за старое. Только не просила натягивать канат над лужайкой, а ходила по выложенной змейкой нити на полу.
А потом приехал кукольный театр. Хедвика посмотрела все представления. Каждый день – новые сказки! И каждый вечер уговоры отца свозить на ярмарку. Весь месяц девочка стояла у сцены в первых рядах и заворожённо следила за движениями кукол. Она пробовала пробраться за кулисы, но какой-то бугай прогнал её. А на заявление что она дочь барона только рассмеялся. От переизбытка чувств Хедвика топнула и сжала кулачки. «Ничего. Мы ещё поглядим кто кого!»
В тот раз так и не удалось пробраться, но сегодня удача на её стороне. Сегодня особенный день. Не знала почему, но уверенность возрастала с каждой минутой, с каждым оборотом колёс.
– В этом году ярмарка грандиозная, – голос матери пробрался в мысли Хедвики.
– Ничего себе, – прошептала она. – Как же я найду их?
– Так тебе и надо, – злорадно сказала Павлина и поспешила выбраться из кареты.
Семью барона Млинара ожидали на сцене, чтобы они торжественно объявили о начале ярмарочного месяца.
Хедвика стояла рядом с отцом и не слышала о чём тот говорит. Смотрела на толпу, не видя знакомых лиц и улыбок. Только волнение ощущалось сильнее всего. Её и толпы. Одним не терпелось начать торговлю, другим – покупать.
– Без долгих разговоров, – сильный голос отца прорвал пелену отчаянья дочери, – прошу считать ярмарку открытой.
Восторженный рёв пролетел над округой, сорвав стайки птиц с деревьев.
Мать с сёстрами отправились смотреть привезённые товары, а Хедвика осталась с отцом. К ним подходили горожане, здоровались, желали хороших покупок, удивлялись, как выросла девочка и говорили, и говорили. Хедвика улыбалась по привычке, хотя очень хотела заплакать или топнуть ногой, или сделать гадость. Но она сдерживала себя. «Благородное семейство барона Млинара так себя не ведёт… Не выставляй нас посмешищем… Ты себя со стороны видела? Кошмар!» Последнее нравоучение, конечно же, Павлины. И обязательно растягивая гласные.
