– А у тебя какая мутация? – спросила Алевтина, видимо, полагая, что норковая шуба и зонт от «Гуччи» дают ей право тыкать всем.
Катя начала снимать свою дешевую дутую куртку. Толик не подхватил ее верхнюю одежду. В его руках была объемная мокрая шуба. Но Кеша протянул руку и взял Катин сломанный зонт и оранжевый рюкзак с нарисованными котятами.
– У меня хвост, – просто ответила Катя и, отведя руку за спину, помогла ему выбраться из джинсов. Белый хвост освободился и, как намокший кот, тряхнул своим мехом, распрямился и красиво лег на ладонь Кати. Под пристальными взглядами остальных Катя смутилась еще больше.
– А что он делает? – спросила Алевтина, поджав губы.
– Ничего. Ну, двигается. И еще просто пушистый.
– И все?
– А что еще он должен делать?
– Ну, мой хвост умеет кое-что. Но это секрет для отборочной комиссии. Какой же игрок открывает сразу все свои карты? Верно, девочки?
Она отвернулась к Тасе и Масе, прихватив в свой круг Толика, поскольку он держал ее шубу. Катя заметила, как Толик окинул ее взглядом, но Алевтина защебетала что-то про овощи, и Катя больше не слушала их беседу.
– Кеша, подержите, пожалуйста, мою куртку – мне надо достать расческу, чтобы расчесать хвост. Он такой… свободолюбивый.
Кеша переложил зонт в другую руку и взял куртку, отдав Кате рюкзак. Затем чуть театрально поклонился и сказал с легким пафосом:
– Катерина. Хотя ваш зонт явно китайского производства и ему до «Гуччи», как нам отсюда до Италии, а куртка явно не состоит в родстве с норкой, но все же, в силу сложившихся обстоятельств, я предлагаю нам перейти на «ты».
Они оба негромко засмеялись. Катя с напускным апломбом сказала:
– Только при одном условии: если ваши рожки что-то умеют делать.
– Без проблем, – Кешины рожки зашевелились и загорелись мягким синеватым цветом.
– Ого, светятся. И фонарика не надо в темном подъезде.
– Вот, пожалуй, и вся польза от них.
Очередь немного продвинулась, и Катя удивленно спросила:
– А где же первые статисты? Неужели их сразу взяли?
– Нет, не взяли, но там есть другой выход.
– А ты откуда знаешь?
– Слышал, как организаторы объявили в начале. – Кеша почему-то смутился.
– А, понятно. – В животе у Кати заурчало. Она обхватила себя руками.
– Голодная? – спросил Кеша.
– Ага, не успела позавтракать, – соврала Катя.
Кеша достал из кармана куртки фруктово-ореховый батончик с клюквой.
– Держи.
– А тебе?
– У меня есть еще один. Судя по Толику в роли вешалки, аппетит у него разыгрался на другое.
Два раза уговаривать Катю не пришлось. Она открыла упаковку и откусила от батончика.
– Он всегда такой бабник? – спросила она, жуя, и кивнула на Толика. Зачем она это спрашивает? Не потому же, что он ей понравился. Ну симпатичный, ну веселый, ну рукастый – во всех смыслах – и, конечно же, популярный у женщин. На фиг он ей такой нужен.
– Неа, только по субботам. А что у нас сегодня? Точно, суббота, – ответил Кеша, жуя свой батончик.
Катя засмеялась. Кеша ей определенно нравился. И живет вместе с Толиком. Да что она прицепилась к этому Толику? Он даже больше не оглядывается на нее.
– А что ты знаешь про клуб мутантов? – спросил Кеша.
– Ничего не знаю. Слышала про него, но никогда не была.
– Ты местная?
– Нет, из Ульяновска. Здесь я только пять лет.
– Пять лет и ни разу не была в клубе?
Катя замялась. Она и сама не знала ответа на этот вопрос. Конечно же, она приехала в Саратов из-за более либерального отношения к мутантам и возможности получше устроиться. Она встречала некоторых хвостатых товарищей, свободно разгуливающих на улице или в магазине, работающих на рынке и в офисах. Но специальных знакомств с ними она не искала. Какое-то смутное чувство свободы и легкого превосходства занозой сидело в ее сердце. Как в отрочестве, когда тебе хочется быть частью популярной группы в школе и в то же время хочется быть другим и особенным, не таким, как все. И еще не хотела себя отождествлять со словом «мутанты» или с такими, как эта Квака-задавака в норковой шубе и со скользким хвостом и змеиным языком. Катя называла себя женщиной-кошкой и верила, что ее хвост достоин лучшего применения, чем мытье унитазов.
