В 11.30, уже недалеко от места работы, Сан Саныч встретил своего давнего приятеля Юрку Семихвостова, с которым познакомился ещё в студенческие времена на соревнованиях по волейболу. Прилично одетый – в костюме-тройке, при галстуке, с перекинутым через руку лёгким плащом, – он шёл навстречу Сан Санычу, как раз почему-то из его техникума. Обнялись, поздоровались, решили вечером встретиться в пивной, как в старые добрые времена. Однако Юрка, похоже, не хотел отпускать приятеля.
Узнав, что Саныч работает физруком именно в сельскохозяйственном техникуме, он настоял, чтобы на пятнадцать минут они зашли к нему в контору, буквально в пяти минутах ходьбы отсюда. Сан Саныч был растроган хорошей памятью и дружескими чувствами человека, которого не видел столько лет, и согласился выпить чаю, поскольку кофе не употреблял по причине здорового образа жизни.
Фасад здания юркиной конторы был невыразителен, облуплен до безобразия, с облезлой входной дверью, с какими-то кустарными арматурными решетками на окнах и со старой вывеской, на которой золотыми буквами на чёрном фоне было написано: «КультОхранНадзор. Муниципальное отделение г. N».
«Совсем бедненько! Бюджетники…» – подумал Сан Саныч, проходя мимо распахнувшего дверь и расплывшегося в гостеприимной улыбке Юрки Семихвостова.
Но вскоре Сан Саныч испытал настоящий шок от разительного контраста внутреннего убранства и наружной физиономии конторы. Новенькие интерьеры, паркет, хрустальные люстры и мягкий встроенный свет со всех сторон, кожаная мебель и длинноногая секретарша около огромной кофе-машины в приёмной. Заметив отвисшую челюсть физрука, нелепо смотревшегося в своём спортивном костюме и кроссовках в этом почти дворце, Юрка пояснил, подмигивая левым глазом: «Так а зачем внимание привлекать-то? Бедные и бедные, нам эта бедность с фасада только в плюс, опять же, не бросаемся в глаза криминальным и государственным элементам, посторонние-то сюда не ходят!».
В 12.1 °Cан Саныч вышел из КультОхранНадзора уже совсем раздражённым. Суть юркиного интереса заключалась в том, что он попросил заслуженного физрука переговорить со своим директором на предмет соблюдения обязательств по сохранению архитектурного памятника краевого значения, в котором с пятидесятых годов прошлого века располагался сельскохозяйственный техникум. Его директор, со слов Юрки, отказывается делиться внебюджетными средствами на составление охранной документации. При этом директор, шельмец, понимает, что в случае шумихи в прессе никакого «внебюджета» техникума и даже краевого бюджета ему не хватит, чтобы оплатить консервацию или реставрацию памятника архитектурного искусства.
В этот момент в голову Сан Саныча впервые начали закрадываться странные подозрения и какие-то смутные недовольные мысли, которые он никак не мог сформулировать.
В 12.50 он изо всех сил дул в свисток и громовым голосом кричал: «Сидоренко! Сидоренко! Ты мужик или колбаса ливерная? Кто так подтягивается на перекладине! Упор лёжа принять! Хмырёва, что это за подача, что за подача! Это же мяч волейбольный, кожаный, а не колобок с печки! Жёстче кисть!». Настроение в спортзале, как на приёме у хороших психотерапевтов, быстро приходило в норму. Как вдруг, сразу после звонка, в 13.40 на большой перемене в столовой Сан Саныч увидел, как без пяти минут выпускники собирали по двадцать рублей за вход в столовую со всех младших курсов. Когда он тяжёлой спортивной рукой тащил за ухо к директору самого здорового из детин-вымогателей, между прочим, главного нападающего сборной техникума, он вновь оказался не в своей тарелке. Дело в том, что главный нападающий Вовка Петров кричал, воя от боли, что деньги они собирали не для себя, а на подарок, в частности ему, Сан Санычу. И костюм спортивный они уже заказали через Интернет такой, какого ни у кого в городе нету, и что скинулись бы сами, но им ещё своими деньгами на стол скидываться и на шампанское, на выпускной вечер.
