При этих словах красавица еще больше распахнула глаза, ее взгляд выражал полное недоумение.
– А, ну да, платье для Наташши… – пробурчал Эдвард. – Эй, где там ваша Наташша? – повернулся он к своим, – если ей платье понравилось, пусть берет, хотя не уверен, что она в него влезет, – заговорщицки подмигнув девушке, перешел он на шепот, и уже громче завершил, – а девушку беру я.
С этими словами Эдвард поцеловал руку девушке еще раз, обхватил ее за талию и, легко оторвав от подиума, спустил вниз. Девушка, тихонько ойкнув, вскинула руки ему на плечи.
– Что скажете, милая, вы не против?
Девушка уставилась ему прямо в глаза. Она медленно наклонила голову вправо, затем влево, словно изучая его, а затем, изогнув алые губы в улыбке, отчетливо произнесла очень знакомым голосом, – а я предупреждала, Эдвард, что алкоголь и табак преждевременно старят организм. Поздравляю, первые признаки склероза у вас уже налицо.
Взгляд девушки внезапно сделался ледяным, она скинула его руки со своей талии и отвернулась.
– Дядя Эдвард, ты что, не узнал? Это же наша Нати, – Майки дернул Эда за штанину, а Пол хмыкнул, – склероз… молодец, девочка, один – ноль в твою пользу.
Энцо поприветствовал Эдварда и подхватил Наташу под руку, – пойдем, красавица, на очереди новый наряд.
Эдвард потрясенно молчал и смотрел уходящим вслед.
– Это была Наташша? – наконец выдавил он.
Пол, Дженни и Мэтт, посмеиваясь, наградили его снисходительными взглядами и направились к дивану.
– Ничего не понимаю, она же серая, как мышь, толстая, сутулая… – пробурчал он, плюхаясь в кресло, и протянул отцу стакан, – плесни.
– Дудки, у тебя налицо склероз, – засмеялся Пол, – надо же, такая молоденькая, а уже стерва. Одним словом, женщина!
Все засмеялись, а Майки обиженно сказал, – и ничего она не мышь, наша Нати красивая.
– Да-да, – поддакнула ему Лиза.
– Опозорился ты, сынок, – покачала головой Дженни.
– Ладно, искуплю вину подарком, красное платье с меня, – с этими словами Эдвард поднялся с дивана и решительным шагом направился к двери примерочной.
Дженни что-то крикнула ему вслед, но он ее не услышал. Резко открыв дверь, он уже было шагнул внутрь комнаты, и открыл рот, что бы сказать что-нибудь, но так и застыл на пороге.
Энцо и Альберто, стоя вдалеке у окна, эмоционально о чем-то спорили, держа в руках журнал, а посреди примерочной девушки-ассистентки помогали Наташе снять одежду. Наверное, ее волосы запутались в молнии, потому что одна девушка держала платье, а вторая аккуратно высвобождала локон из застежки. Сама Наташа стояла к нему спиной, наклонив вперед голову. Из одежды на ней были только маленькие кружевные трусики и чулки.
Эдвард зажмурился, уверенный, что это зрелище – лишь плод его воображения. Когда же он снова открыл глаза, ничего не исчезло. Взгляд Эдварда пробежал сверху вниз по стройной загорелой фигурке, и, ошеломленный, он судорожно сглотнул.
Эдвард понимал, что нужно или дать знать о своем присутствии, или тихо удалиться прочь, но не мог сделать ни шагу. Он стоял, словно окаменевший, и смотрел на Наташу.
Наконец девушки освободили ее волосы, Наташа шагнула к дивану. В этот момент Энцо заметил застывшего в дверях Эдварда.
– Эй, молодой человек, сюда нельзя, – возмущенно заверещал он и пошел к двери, по-итальянски эмоционально размахивая руками.
Эдвард забормотал неразборчивые извинения и попятился назад.
Наташа оглянулась и, ойкнув, прикрыла голую грудь левой рукой.
