Всё помнят города - страница 23

– Давайте, в машину! – предложил Адоневич. – Подождём там, пока она улетит.

Весь следующий час они трое просидели в машине, но Сорока и не думала улетать.

– Может, мы просто поедем все вместе в Судный? – первой предложила Амина.

– Что? Вот так, с незнакомцем? – колебалась Вера. – Чему я тебя учила?

– Ты учила не садиться в машину, – поправила маму девочка. – Но мы уже в ней сидим!

– Причём, я ни одну из вас даже не знаю, – отметил Иосиф Залманович.

Вера сдержала смех. Её светло-карие, полные грусти глаза, озарились теплотой и смущением. Уловив промелькнувший в них свет, Адоневич тоже заулыбался.

– Документы при вас? – осведомился он.

– Мы ещё ночью их взяли, когда на улицу выбежали, – сказала Вера.

– Давай поедем! – упрашивала маму Амина. – Тётя Алёна обрадуется!

– Да, Краев тоже, – с сарказмом протянул Адоневич. – Ох, как обрадуется!

– Ну, хорошо, – согласилась Вера, уже пристёгивая ремень безопасности. – В Судный, так в Судный!

Олег Краев будто предчувствовал этот визит и с самого утра был не в духе. В мою детскую многопрофильную поступили пятеро ребятишек из Окольков, все с ожогами разной степени тяжести. В перевязочной кипела работа.

– Не ори! Только мажу! – строжился Краев, обрабатывая ожоги на голенях и стопах восьмилетнего мальчугана. – Как же это тебя угораздило?

– Я босой выбежал, – плакал тот, объясняя. – Дверь открыл, а крыльцо всё в огне. Пришлось по нему.

– Храбрый парень! – отметил Олег Евгеньевич. – Почти что, индийский йог! А пищишь, как девчонка!

Отыскав нужный корпус, Елена увидела у входа машину «скорой помощи», только не белую, как это принято, а серую, в поперечных чёрных полосках разной ширины и длины. Сверху на ней ещё дымилась сгоревшая сосновая ветка, но санитаров, сновавших то внутрь, то наружу через заднюю дверцу, это сейчас не заботило. Заведующая отделением, Гордея Васильевна, вышла на крыльцо и распахнула перед ними дверь корпуса, придерживая её, чтобы та не захлопнулась.

– Эта последняя, – крикнул санитар, и позвал девочку, выбиравшуюся из машины. – Кашина, вылезай!

– Ходячая? – спросила Стражникова.

– Прыгающая, – рассмеялся в ответ водитель, увидав в боковое зеркало, как пухлая восьмилетняя девочка с маленькими ржаными хвостиками спрыгнула с машины на обе ноги.

– Аккуратно, у неё содрана и обожжена вся рука, – предупредил санитар. – Возможно, она и сломана.

– Молодец, даже не плачет, – похвалила Гордея девочку.

– А мама приедет? – сразу спросила та.

Елена подошла к ним.

– Как Вы вовремя! – поприветствовала её заведующая. – Проходите, сразу переодевайтесь, и эту на рентген отведёте. У неё что-то с рукой. Бумаги потом, сейчас с новоприбывшими работы завал!

– Конечно, – кивнула Елена, и поспешила в корпус.

Этих детей доставили ко мне в первую очередь, всех одной машиной. Другие бригады ещё были задействованы в оказании медицинской помощи на месте трагедии. По возвращению первой из них, я узнал, что большинство пострадавших доставлены сельскую больницу ближайшего к Околькам посёлка Конезаводского. Между нами, его, шутя, называли Водкой, жители и соседи. Надо сказать, это прозвище ему очень не нравилось, он считал его обидным, и ничуть не смешным.

– А большая у тебя эта больница? – поинтересовался я у него. – Многих к тебе увезли?

– И не спрашивай, брат! Палаты битком, кладём в коридорах без коек! – поплакался тот. – Ужас, что тут творится! Мало того, я сам весь в дыму, кругом суета, все напуганы. И отовсюду мат, нервная ругань! Околику проще пришлось, он хоть огнём выгорел, а не девиальной плазмой!