Сквозь прикрытые веки Сергей увидел, как парень, сидящий с ним рядом, прислонился к старику и осторожно запустил ему руку во внутренний карман куртки. Парни хихикали о своем, и, казалось, ничего не замечали.
Для Сергея это уже было слишком тяжелым испытанием. Он нагнулся вниз, якобы поправляя шнурки на ботинках, и затем резким боковым ударом ребром ладони нанес воришке удар по горлу. Тот утробно хрюкнул, обмяк и буквально стал сползать на пол, цепляясь за старика.
Дед, проснувшись, вырвал из руки падающего парня свое портмоне и, подхватив корзинку, рванул к двери останавливающегося поезда.
Сергею показалась, что в вагоне стало так тихо, что жужжание мухи, если б она была, можно было бы услышать. Все замерли, и никто даже не шевельнулся, не повернул голову.
Диктор объявил название станции, предупредил об осторожности выхода из вагона. Парень в джинсовой куртке валялся на полу. Сергей нарочито неторопливо, расправив плечи, поднялся и вышел, не оглядываясь, почему-то полный презрения ко всему окружающему.
– Молодой человек!
Сергей обернулся – пожилая женщина восхищенно смотрела на него.
– Какой вы смелый! Вы просто молодец!
Она приглушила голос:
– Их там было трое, но остальные не посмели вмешаться. Уж больно все у вас получилось быстро и профессионально. Вы приезжий?
Он не стал ничего отвечать и пошел на выход из метро.
…Уже дома Настя зашила задний карман джинсов, откуда воры вырезали платок с монетой. Надо отдать им должное – он опять не почувствовал, как это произошло. Хорошо, что они с Настей этот вариант предугадывали. Когда Сергей вышел от скупщика, он тут же поменял сверток в заднем кармане, положив туда платок с пятирублевиком, а платок с золотой монетой опустил во внутренний карман куртки. Проделав такой трюк, он избавился от преследователей и не привел их к себе домой, в Балашиху. Пока они разобрались, что взяли фальшивку, Сергея уже было не найти.
Проводив Сергея в Москву, Настя прошлась по комнатам. Ее покоряло, что в доме все было подобрано с большим вкусом: и мебель из дуба, и светильники с хрустальными подвесками, и коллекция картин. Все смотрелось гармонично, естественно и, надо отдать должное, богато.
Особенно поражала тщательно подобранная библиотека. Авторы от древних греков до современных знаменитых писателей составляли ее основу. Тысячи книг говорили о большой образованности хозяина и его широких интересах, простиравшихся от античной истории до современного зодчества.
В тоже время несколько настораживало то, что нигде не было никаких фотографий и портретов. Хозяин вроде бы как был, и в тоже время никаких конкретных следов в доме не находилось, несмотря на все ее старания. Она не поленилась и просмотрела в секретере все ящики, но, ни одной фотографии, ни одного письма или другого какого-нибудь документа найти ей не удалось.
Ровные стопки писчей бумаги, карандаши, ручки, фотоальбомы с видами городов России аккуратно располагались в ящиках секретера. Всюду чувствовалась твердая рука: и в ровных стопках белья, и в порядке на кухне.
В тоже время, что кто-то здесь жил когда-нибудь, не ощущалось, да и запасов еды не было никаких. Если бы временами кто-то жил, то все равно что-нибудь да осталось бы: крупа, соль, сахар, наконец! Ничего! Казалось, дом построили, наполнили его мебелью, книгами, посудой и забыли на какое-то время.
Набродившись по комнатам, Настя остановилась посреди холла и, раскинув в стороны руки, мысленно спросила: «Дед, ты кто?!» Вот бы еще и ответ услышать на этот вопрос. Так что, выхода нет и в следующий вторник к Марии пойти придется обязательно. Только она, наверное, может что-нибудь пояснить.
