Все приключения мушкетеров - страница 121
Д’Артаньяну ужасно хотелось схватить лавочника за горло и задушить; но, как мы сказали, он был благоразумен и потому удержался; однако перемена, происшедшая в лице его, была так заметна, что Бонасиё испугался не на шутку и хотел было отступить назад, но как половинка дверей, перед которой он стоял, была заперта, то это неожиданное препятствие заставило его остаться на месте.
– Ага, господин насмешник, сказал д’Артаньян, кажется, что если мои сапоги грязны, то и для ваших башмаков нужна щетка; верно, и вы шлялись где-нибудь по проселочным дорогам? В ваши лета это непростительно, в особенности же имея такую молоденькую и хорошенькую жену как ваша.
– Ах, да! отвечал Бонасиё, я был вчера в Сен-Манде, чтоб узнать о служанке, которая мне нужна; дорога прескверная и я перемарался в грязи, которой не успел еще отчистить.
Место, названное Бонасиё, еще более подкрепило подозрение д’Артаньяна. Он думал, что Бонасиё с намерением назвал Сен-Манде, потому что оно лежит в стороне, совершенно противоположной от Сен-Клу.
Эта мысль несколько его успокоила; если Бонасиё знал, где находится его жена, то всегда можно было найти средство заставить его высказать тайну. Оставалось только убедиться, что предположение его справедливо.
– Извините, любезный Бонасиё, если я буду с вами без церемоний, сказал д’Артаньян. – От вчерашней бессонной ночи меня сильно мучит жажда, позвольте мне выпить у вас стакан воды; в этом, кажется, нельзя отказать соседу.
Не ожидая позволения хозяина, д’Артаньян быстро вошел в комнату и бросил взор на постель. Она не была измята; Бонасиё не ложился спать. Вероятно, что он воротился за час или за два пред тем, и что он проводил свою жену до того места, куда ее увезли, или по крайней мере до первой станции.
– Благодарю вас, сказал д’Артаньян, ставя стакан на стол, – я узнал, что мне было нужно. Теперь я пойду домой, чтобы приказать вычистить свои сапоги, и, если вам угодно, г. Бонасиё, то я пришлю Планше, чтоб он и вам оказал ту же услугу.
С этими словами он оставил Бонасиё, с изумлением спрашивавшего себя, уж не проговорился ли он как-нибудь.
На лестнице встретил он Планше, сильно встревоженного.
– Ах, барин, сказал Планше, лишь только завидел его; – я с нетерпением ожидал вас, чтобы сообщить вам новость.
– Что случилось? спросил д’Артаньян.
– Я держу тысячу против одного, что вы не угадаете, кто был у вас во время вашего отсутствия.
– Когда?
– С полчаса тому назад, в то время как вы были у де-Тревиля.
– Кто ж это был? говори.
– Де-Кавоа.
– Де-Кавоа?
– Так точно.
– Капитан гвардии кардинала?
– Он самый.
– Он приходил арестовать меня?
– Я думаю, что так, хотя он и был очень ласков.
– Он был очень ласков, говоришь ты?
– Как нельзя больше.
– В самом деле?
– Он приходил, по его словам, от кардинала, который очень к вам расположен и приглашал вас с собой в Палерояль.
– Что же ты сказал ему?
– Что это невозможно, потому что вас нет дома, в чем он сам мог убедиться.
– А что он на это сказал?
– Чтобы вы непременно зашли к нему сегодня и потом прибавил вполголоса, что кардинал крайне расположен к вам, и что от этого свидания, быть может, зависит ваша будущность.
– Сети неловко расставлены, заметил молодой человек, улыбаясь.
– Я также предвидел это и отвечал ему, что вы будете в отчаянии, он спросил, куда вы отправились? Я отвечал: – В Троа, в Шампаньи.
– А когда он уехал туда? спросил он. Я сказал: