– Я слишком стар, сынок и у меня слишком много историй… Может быть, позже я соберусь с силами. А чем закончилась история с Лилой? Хотя нет, не рассказывай, это слишком личное, я тебя понимаю.
Они мило болтали и Корнею стало тепло и хорошо, он поставил уборщик на автопилот и раскинулся в кресле, заложив руки за голову. Словно беседовал с отцом или дедом, которого у него никогда не было. Травы не было, была только вода и паек, который выдавался один раз в двадцать часов. Он закрывал глаза и представлял прекрасное место: берег моря, теплый песок, легкий ветерок с запахом водорослей, ласковое голубое море щекочет пятки.
На Гвале не было морей, на Реме тоже. А на Земле он не успел увидеть воду. Он сидит с отцом, на подстилке, свежий хлеб в тарелке, сыр, рыхлый и пахнущий молоком, бутылка вина, сухого, с южных виноградников, с терпким привкусом, и обязательно мясо индейки. И они беседуют с отцом. Виктор сидит прямо, расправив плечи, ветер раздувает его черные волосы, гордый профиль освещен солнцем, он рассказывает о прекрасных местах, где он бывал, о великих битвах, где он победил, о любви и теплоте человеческих отношений.
Говорит о своем отце, который занимался мутантами, о саде с персиковыми деревьями. А Корней слушает, нога его проваливается в мокрый теплый песок, шелестит море, кричат чайки, так настойчиво и требовательно… Он вздрогнул и проснулся. Уборщик встал и пищал, отчаянно мигая красными огнями. Проклятье! Застряли, вот подарочек. Оделся, вылез наружу, сосалка втянула что-то большое, вонючее и твердое. Тахиб кар трах саки! Пнул ненавистный механизм и, ругаясь, полез руками, вытаскивать хлюпающий, скользкий комок. Проснулась ненависть к игигами. Все они одинаковые, ты прав, старик, все порождения тьмы!
Вернулся, отмыл грязь остатками воды. Тронулись, мирно захлюпал уборщик. Спать уже не хотелось, он спросил Майкла:
– Вы на месте?
– Тут, сынок.
– А как вы сделали такой мощный передатчик из этой игигской говнятины?
– Я физик, Корней. Я могу из метлы и мотоцикла сделать звездолет… Пришлось, правда, позаимствовать несколько деталей от этой очаровательной мусороуборочной машины. Времени у меня было предостаточно, а знания я свои не утратил.
– Поэтому вы здесь?
– Да.
Помолчали. Что ж, у каждого свои секреты. Игиги не любили талантливых землян. Они либо подчиняли их своей воле, либо избавлялись. Вот, как от Майкла. К убийству прибегали только в крайнем случае, видимо кармы боялись, а может их боги запрещали. Но сослать подальше, это в их духе. Так они хотели избавиться от его отца, Виктора, да только он вернулся. Он смог, потому что был великим воином. А потом он предал землян и бросил их, бросил свою дочь, бросил его и Галу. И целая раса осталась без дома, без планеты. О чем бы он спросил отца, если бы мог подняться в четвертую плотность? Он не знал. Была его личная обида, а вопросов не было.
– Майкл, вы еще здесь?
– Да куда же я денусь?
– Я вам расскажу, что было дальше, только не перебивайте, это слишком тяжело!
…Прыгнули. Леванский как ни готовился, – не помогло, скрутило его косточки в восьмерку, да через пространство выплюнуло. Скачок был затяжной, даже Корней едва дышал. Только Лила как стояла возле иллюминатора, так и осталась. Подошла, поднесла каждому воды, Корнея по холодному лбу погладила. Планетка была пустая и скудная, красная вся, как флаги революционеров на Баале. Вода там была, но в кратерах, куда могли добраться только киберы. К тому же воняла она тухлятиной и была слишком соленой. Они вышли, побродили по неприветливому миру без растительности и жизни. И тут Корней заметил, что Леванский увивается вокруг Лилы.
