А вот мама, наоборот, при каждой встрече старается на эту тему поговорить и непременно настоять на своём: чтобы «запутавшаяся дочь» одумалась и «потрудилась заняться восстановлением сожжённых мостов».
Да, Вера Васильевна оказалась идейной приверженкой теории: «Ребенку нужен отец! Не важно какой! Любой!»
Поэтому всеми силами продавливала мысль, что я должна сама «вернуться к супругу и покаяться, прося прощение за свою слабость, поскольку сбежала от ответственности, как только в семье наступили сложные времена».
Вот так, и никак иначе.
Блин, уж не знаю, что там Ракитин плёл, но исполнял он это столь грамотно и виртуозно, что временами напоминал шарлатанов, гипнотизирующих людей и заставляющих их отдавать последние крохи, отложенные на «черный» день. Потому как мама уже третий год не слезала со своего любимого конька с моим возвращением.
И, главное, зачем?
Зачем он это делал?
Зачем промывал неустанно мозг и науськивал по сути бывшую тёщу, если в любой момент сам легко мог приехать и поговорить, если уж так этого желал?
Нет.
Ни разу не был за два года.
Даже «так горячо любимую и отнятую у него дочь» за всё время не навестил. Ни в последний месяц нашего пребывания в родном городе, ни после, когда перебрались в Лесное.
И говорить о том, что его жена и дочь исчезли в неизвестном направлении, право слово, смешно. Поскольку ни секунды не сомневаюсь: мамуля сдала все явки и пароли, а именно мой и Полинин новый адрес, в тот же день, как о нём узнала сама.
Ну, выбрала она его сторону, а не мою… Что ж, обидно.
Но ничего не поделаешь. Она – мой родной человек, а значит, нужно быть терпимее.
А вот Ракитина и дальше по возможности стоит обходить стороной, потому что его неутихаемый интерес начинает нервировать.
– Коля, кто там? – слышится голос мамы со стороны кухни, а потом появляется и она сама, выдергивая меня из навеянных родными стенами воспоминаний. – Батюшки! Поля! Юля! Вот так подарок вы нам сделали!
– Бабуля, твоя сладкая конфетка приехала, – выдаёт дочка, сияя ямочками на щеках. И, спрыгнув с дедовых рук, устремляется обниматься уже к ней.
– Это отличная новость, моя золотая! Давайте-ка, девчонки, быстренько раздевайтесь, а-то совсем употеете.
– Я сама, – тут же заявляет моё чудо, демонстрируя самостоятельность.
От чего получает заслуженные похвалы от любимых родственников.
– Умница. Всё сложила, а не разбросала, – комментирует свои наблюдения бабушка. – Совсем взрослой стала.
– Это потому что я в садике кашу утром кушаю каждый день, – с важным видом выдаёт «взрослая мадам», чуть вздергивая носик, и сразу смеясь добавляет. – А вот Олежка кашу не ест, так мелкий и тощий, что его ветром унести может. Он поэтому с Анной Ивановной всегда за ручку ходит.
– Да, непорядок, – подыгрывает дед и, подмигнув, показывает внучке на свой кабинет. – Пойдем-ка на важное дело. Будем твой рост отмечать прямо на стене, чтобы на память осталось.
– Правда? – распахивает широко глазёнки дочь, моментально соглашаясь, но сразу уточняет. – А бабуля нас не заругает?
– А мы ей не скажем, – слышится уже еле слышно, так как говорится шепотом.
– Пойдем на кухню, чайку пока попьём, – кивает мама в сторону её любимого места в доме, внимательно меня рассматривая. – Ох, Юлька, уже двадцать семь, а ты у меня, как девочка. Только краше с каждым годом становишься.
– Ой, скажешь тоже, мамуль, – улыбаюсь искренне, ощущая, как соскучилась по ней за прошедшее время.
