Да что ж за невезуха.
Банный лист к ж… филейной части так не липнет, как этот мужчина ко мне.
А то, что он здесь по мою душу, а не пришёл с сообщением для ребят, крупными буквами читается в его довольных глазах.
– Здравствуйте, дети, – отрывает, наконец-то, от меня сальный взор Шляков и сосредотачивается на учениках.
– Здравствуйте, – поднимаются ребята из-за рабочих столов.
Да вот только Санька Павлов чуть задерживается. Явно из-за того, что дорисовывал в тетради оси координат, так как держит в руках линейку и карандаш.
– И как это понимать? – прищуривается тут же Константин Федорович, выловив взглядом не особо почтительного индивида. – Это что за распущенность? Вы, молодой человек, так меня не уважаете или Юлию Сергеевну?
Млин… млинский.
И тут Остапа понесло…
Мелькает за секунду в мыслях.
И, к сожалению, я оказываюсь права.
Вот же собака цепная. Главное, полаять и доказать свою исключительность и значимость, а то вдруг кормить перестанут. Такому и повод не особо нужен, чтобы докопаться.
– Я очень уважаю Юлию Сергеевну, – выдаёт Сашка, даря мне чистую, открытую улыбку, чем только больше раззадоривает напыжившегося Шлякова. Правда, тут же замечает быстро краснеющего директора и добавляет. – И Вас, конечно.
Поздно.
Вулкан начинает бурлить и вот–вот всех забрызгает.
– Константин Федорович, – беру огонь на себя, растягивая губы в неестественной улыбке, – у нас сложная тема, которую очень нужно закончить за…
Смотрю на наручные часы.
– Десять минут. Пожалуйста, позвольте нам продолжить. Тем более, ничего страшного не произошло. Александр, наоборот, очень ответственно подошел к поставленной задаче, выстраивая точки симметрии, и, не сомневаюсь, сможет повторить то же самое и на доске.
Подмигиваю пареньку, чуть заметно кивая и как бы спрашивая: «Сможешь?»
Уверенная ухмылка в ответ внушает оптимизм. И уже мы всем классом взираем на директора.
Большой капризный ребенок, не иначе.
– Что ж, – выдерживает солидную паузу «обиженка», – пожалуй, я поприсутствую и с удовольствием посмотрю на молодой талант.
– Тогда прошу проходить, – показываю рукой на последнюю парту в левом ряду.
Обидно, что распрощаться не вышло.
Но это бы было слишком просто, поскольку Шляков не умеет легко отступать. Канючит до последнего, пытаясь продавить.
Складываю руки на груди и, кивнув Павлову топать к доске, опираюсь о край рабочего стола, чтобы наблюдать за ходом решения.
– Молодец, Саша, – выдаю минут через пять, когда мой ученик хорошо справляется с заданием и практически без ошибок вычерчивает на прямоугольной системе координат все варианты симметрии.
Оборачиваюсь к классу и цепляю краем глаза липкий прожигающий взгляд.
Брр–р…
Как неприятно.
Желание передернуть плечами, чтобы скинуть с себя ненужное внимание, так и зудит под кожей. Однако, сдерживаюсь и игнорирую довольно изучающего меня директора.
Лишь однажды наши глаза встречаются. Когда, задав классу новый вопрос, осматриваю всех учеников. И именно в этот момент Шлякову приходит мысль облизнуть свою нижнюю губу.
Черт!
Ну не идиот ли?
Еще бы ширинку поправил. Тоже мне, Донжуан в процессе покорения Лауры.
Как только звенит звонок, отпускаю ребят. Они же, не будь глупцами, ноги делают дружно и быстро.
Непростой нрав директора знают все. Поэтому если и есть те, кто умудряется попасть под «разбор полётов», так это пятые – шестые классы по незнанию. И то редко.
– Вы что-то хотели, Константин Федорович? – включаю дурочку, собирая после занятия материалы урока, когда мужчина не торопится испариться вслед за уходящими.
