Всё рифмуется - страница 15

По снегу путь и гол, и чист.

И ни намерений, ни планов…

Есть только звук, есть только миг.

И ангел мой прекраснолик,

в нём нет ни фальши, ни изъяна, —

– посланник, прибывший извне,

прикажет долг вернуть казне.

2010

*** (в день простылый)

В день простылый, призрачный и зябкий,

медленно ступая по листве,

я искала желудь, но со шляпкой,

а со шляпкой не было в Москве.

Ожидала осень кларнетиста,

тот был пьян, прийти никак не мог.

Я искала лист, но только чистый,

правильно-резной такой листок.

А потом, назад бредя уныло,

(что ни лист, то пятна – тлен и ржа),

я искала рифму к слову «силы»,

чтобы их хоть как-то поддержать.

В стороне от парковых дорожек

замелькал неверный силуэт, —

музыкант искал чего-то тоже,

может, свой утерянный кларнет?

На скамейке осень притулилась, —

кларнетист был спьяну очень груб.

А с небес вот-вот прольется милость.

На меня. На клен. На старый дуб.

2018

/картина Елены Юшиной «Под окном припарковалась осень», акварель, тушь/

Осенняя птица

Осенняя птица заходит в чужие дворы,

легко семенит по изъянам чужих тротуаров,

и есть у неё ещё пара несношенных крыл,

но птица не помнит, что смела летать и летала.

Не может представить, а как это? – город внизу,

квадратные шапки дворов застывают бетонно,

машины по кругу своих заключенных везут,

и чахло герани глядят из проёмов оконных.

Цепляясь за воздух, слепые деревья себе

карябают спины, шарахаясь к серым заборам,

и ищут проходы, и гнут сколиозный хребет,

и листья теряют, ведя бесполезные споры.

А сверху… наверно, по-разному, как повезёт:

бездонно и купольно, и восхитительно страшно,

но это полёт. Это долгий свободный полёт,

и это не каждый… Да, это сумеет не каждый!

…Осенняя птица сновала по мокрым дворам:

помойки, коты, столько сложного долгого дела…

Пока не услышала: «Хватит, подруга. Пора».

И птица очнулась. И вспомнила. И улетела.

2015

«Відпусти, я благаю, відпусти…», Елена Юшина, пастель

*** (затянулся этот день…)

Затянулся этот день,

затянул в слепые лужи.

Складки на земле утюжит

вечер – скучный телепень.

Мир внутри и мир снаружи

чаще сходятся теперь.

Завтра, угадаю – снег,

белым тестом всё слепляя,

ноты, провода, сараи,

щёлки между сонных век,

край вселенной с дома краем,

– снова выпадет – навек.

Все мы, знаешь, за окном,

кто внутри, а кто на ветке,

и у нас теперь не редки

снега ком и в горле ком…

От всего дают таблетки

в мире белом и простом.

Залетев в своё гнездо,

и укрывшись с головою,

слушаем, как ветер воет:

ми-ре-соль… соль-ля-си-до…

И живущая с живою

на два такта – заодно.

2013

*** (я вхожу неуверенно…)

Я вхожу – неуверенно, робко, смущённо.

Прикоснувшись едва, отступаю назад.

О, безжалостно мною сегодня прощённый,

вот и год миновал. Ты как будто не рад?

Принимал без меня и весёлых, и свежих,

нежных, жарких и страстных, и будешь о них

грезить в красочных снах – но всё реже и реже,

засыпая лишь в жгучих объятьях моих.

А они с каждым разом становятся крепче:

я всем телом прижмусь и губами прильну,

навалюсь на твои отдохнувшие плечи.

И ты примешь меня. И искупишь вину.

Пусть любовницы носят одежды цветные,

но невеста – простой чистоты образец.

Платье белое шьют мне прилежно портные,

не иссякнет запас драгоценных колец.

Ну, а будем женаты не день и не месяц —

отыщу свой замызганный серый халат,

то поплачу, то снова начну куролесить,

так начнётся привычный и долгий разлад.

А когда подвернётся хмельная шалава,

позабудешь опять – не мила, не нужна…

Но ты мой – если я на тебя подышала.

Назад Вперед

Всё рифмуется - страница 15

Похожие книги