– Значит, у меня были удачные выражения! Это уже хорошо! Мне хочется вам верить. Вы из Швейцарии?
– Из Австрии. Мать моя – француженка, а отец – венгр.
Вспомнив об отце, она почувствовала такую печаль, что не могла больше говорить.
Лоран внимательно смотрел на нее. Должно быть, она принадлежала к тем женщинам, которых называют интересными. Была ли она естественно вызывающей, как часто бывают женщины, оказавшиеся в центре внимания мужчины?
– Не следует больше терять времени, – вмешался Жан Мюстер. – Советую вам немедленно продолжить заседание.
– Вы абсолютно правы, дорогой друг, – сказал ему Лоран. – Прошу у вас одну секунду. Как ваша фамилия, мадемуазель?
– Меня зовут Лиза Дрори.
Когда она произнесла свою фамилию, между ней и Лораном возникло лицо ее отца. Волнение, которое она только что попыталась скрыть, затуманило ее взор.
– Не плачьте, – сказал Лоран, смущенный. – Я бы не хотел, чтобы вы плакали из-за меня…
– Это не из-за вас, – отвечала она, и слезы на ресницах были подобны двум купальщицам, остановившимся в движении на краю трамплина.
– Господин Же, я могла бы, если хотите, сейчас же пойти в зал и объясниться. Поговорить с участниками собрания еще до вашего прихода.
– Мы пойдем вместе, так лучше.
Затем добавил неуверенно:
– Мой друг Жан Мюстер, который занимается всем, что касается меня в этой жизни, в том числе в моих перемещениях, очень рассердится, когда услышит… Но я все-таки скажу… Вы свободны, чтобы пообедать со мной, мадемуазель Дрори?
Мюстер почувствовал прилив крови.
– Но это невозможно! Сегодня вечером мы должны вернуться в Париж…
– Если бы вы были так любезны переменить дату нашего возвращения, я мог бы поужинать с мадемуазель Дрори. При условии, если она захочет. Если нет, проблема отпадает сама собой…
– Билеты взяты на сегодняшний вечер. Купить другие места на утренний рейс очень трудно, все билеты проданы. Вы хотите, чтобы я все перенес? Уже половина двенадцатого…
– Итак, мадемуазель? Ваше решение?
Приглашение ее заинтриговало. От удивления, радостно улыбаясь, она ответила:
– Сегодня утром я уже причинила вам беспокойство, боюсь разочаровать вас вечером. У меня неважное настроение, господин Же, или, точнее, у меня есть причины быть грустной. К тому же мои познания в политике ограниченны, особенно в том, что касается Франции.
– Я приглашаю вас для приятного времяпрепровождения, а не для защиты диссертации.
– Быть может, я вас и обижу… Меня интересует только власть, противоатомные проблемы, простая жизнь… Для вас это, должно быть, как китайская грамота.
– У вас сложилось плохое мнение обо мне, возможно, – сказала Лоран. – Тем более важно объясниться. Я хочу улучшить мнение обо мне.
Он повернулся к Мюстеру:
– Сделайте все возможное, чтобы изменить время нашего вылета, прошу вас. Возьмите, например, места в салоне первого класса, если ничего другого уже не осталось.
Лиза наблюдала за Лораном. Вот уже несколько минут она была уверена, что этим вечером она окажется в его объятиях. «Между ним и самоубийством», – сказала она себе.
Жан Мюстер был рассержен.
– Я попытаюсь уладить. Но ничего не обещаю.
Лоран протянул руку Лизе.
– До вечера… Вас предупредят, где мы будем ужинать. Я постараюсь быть вовремя.
Не следовало упускать эту женевскую оказию. Одной женщиной больше в его репертуаре, одним сожалением меньше о прошлом, уже давно чересчур добродетельном.
И он добавил нежным прерывистым голосом:
