Еще приходил аккуратный такой балбес.
Всем представлялся, говорил: «Я Сява. Я Сява».
До чего милый, до чего все были тронуты
до глубины души, по самые уши.
«А что тут у вас, девочка болеет?»
«Болеет, – отвечали Сяве. – С детства болеет.
Как мать родила, так и болеет.
Да ты уж и раньше спрашивал», – отвечали Сяве.
«А это кто у вас шьет, похож на еврея?»
«А это еврей, – отвечали Сяве, – шьет малютке рубашку».
«То-то же, что еврей, – рассматривал Сява, —
и шов какой-то чужой, и покрой неважный».
«Ничего, – успокаивали Сяву, – ничего, обойдется,
авось малютка и так помрет, не вставая».
«Жалко материи, – говорил Сява, – а так, конечно,
пусть его шьет для девочки. Что мы, нелюди, что ли?»
