Ох, на какие монологи я способна! С ума сойти, как здорово получилось! Но зритель, сидящий передо мной, оказался далек от понимания изящного. Вместо аплодисментов на меня обрушилась тишина, усиленная немым укором маленьких глаз.
– Ну, хорошо, – пробормотал он с таким видом, что я сразу поняла, не так уж ему и хорошо. И мой скромный литературный экзерсис его не порадовал. Ну и ладно. В конце концов, любой гений может сделать ссылку на некоторую невосприимчивость к высокой эстетике случайно попавшейся на его пути публики. Халивин продолжил: – Я тут решил, что расследовать отсюда вам будет неудобно.
Я немного напряглась. А вдруг он решит, что мне «удобнее будет расследовать» из Бутырки?
– Вы имеете в виду, что я смогу вернуться домой? – осторожно спросила я.
– Оттуда тоже, – мрачно сверкнул он на меня очами, – вокруг наши враги, Таня. Я думаю, что вам будет безопаснее в моей квартире.
Конечно, можно было возразить, что его враги вовсе не обязательно являются и моими. И поэтому вряд ли я им понадоблюсь. Но говорить с Халивиным было бесполезно. С таким же успехом я могла бы попробовать воздействовать на сознание фонарного столба.
– Вам все понятно?
Он смотрел на меня. Вернее, он смотрел в меня, пытаясь проникнуть в мое сознание и переставить там все так, как его душеньке будет угодно. Меня сей факт совершенно не радовал. Более того, он меня до невыносимости раздражал.
– Вас это действительно интересует? – спросила я.
– Конечно.
– Мне ничего не понятно. Начнем с того, что я так и не поняла, что мне надо искать. Золото партии?
– Дискету.
– Да… Вы так многословны, что остается только удивляться, как я в вашем словесном потоке успеваю ухватить мысль… Господин Халивин, дискеты бывают разные. На вашей дискете есть хоть какие-то пометки? Или вам принести все, которые мне встретятся?
– На моей дискете есть пометка «Секретные материалы», – признался он.
– Ах, вот как! – насмешливо протянула я. – Оказывается, вы и есть знаменитый Фокс Малдер. А эта ваша соратница действительно очень похожа на Скалли. Прелесть какая! И кого мы ловим?
– Таня!
Он немного наклонился вперед, грозя обрушить стол тяжестью своего торса.
– Я бы попросил вас относиться к моему делу серьезнее. От этого зависит…
– Судьба народа, – перебила я его. – Да что там народа. Судьба мира…
Халивин развел руками, жестом показывая, что мое легкомыслие является для него непобеждаемым кошмаром.
– Мы поговорим с вами обо всем позже. Сначала попробуйте все-таки прояснить ситуацию. Вам поможет моя жена. Я надеюсь, что она вспомнит всех, кто был в квартире в тот день, когда дискета исчезла. Теперь все?
– Нет, – проговорила я, пытаясь использовать еще один шанс вырваться.
– Что еще?
– Я не могу заниматься расследованием без своих магических костей.
– Вы заедете домой вместе с Ириной и заберете их, – кивнул он. – Хотя странно, Таня. Вы такая современная девушка…
– Я? Да что вы! – воскликнула я. – Моей истинной страстью является эпоха Нерона. Вот еще Диоклетиан был неплохой парнишка…
Про Нерона он слыхал. А Диоклетиан вышиб у него из-под ног почву.
– Зря вы посмеиваетесь, Таня, – усмехнулся он. – Сами ведь знаете поговорку. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
– Вы мне угрожаете? – обрадовалась я.
– Нет, что вы… Я вас предупреждаю.
Он нажал на кнопку селектора. В дверях возникла верная и немногословная Ирина.
– Отвезите ее ко мне, – приказал он. – Сначала заедете к ней домой, заберете вещи. Пусть переоденется, а то Люда испугается… Проследи, чтобы не подходила к телефону и не брала оружия. Все.
