Скатерть связана крест-накрест тугими узлами, развязываю её сама. Два альбома с фотографиями, старая люстра с пластмассовыми подвесками, прибор для измерения давления, пакет с документами. Под его взглядом всё разложила по местам и села рядом с ним с альбомами в руках.
Фотографий было множество. На каждой он в окружении разных девчонок! Но меня не было ни на одной.
– Это была моя первая любовь. Я из-за неё чуть не выбросился из окна. А эта была моей невестой на пятом курсе.
– Я знаю её. Мы жили на одном этаже, потом вместе работали. Почему же не поженились?
– Знаешь, после защиты я вдруг заболел гриппом. Наверно, первый раз за пять лет. Температура сорок день, другой. Плохо мне, мама ухаживает за мной, а у меня бред начался, прошу – мама, пусть она придёт, сходи к ней!
Мама возвращается возмущённая:
– Не хочет она, говорит, зачем приходить, когда он болеет? Вот выздоровеет…
Я выздоровел и уехал в Тулу по назначению. А летом в походе познакомился с девушкой и женился.
Он рассказывал о себе понемногу, исподволь. Я знала уже, что его дед по отцовской линии был казачьим войсковым атаманом.
– Мы бежали из Ростова, когда наш дом разбомбили. Не успели добраться до станицы, как немцы пришли. Так и жили там, пока наши не вернулись. Отец был в лагерях и дядя, и жена дяди. Мама потом нашла их детей, Юру с Элкой, они жили с нами, пока их маму не освободили. Дядя пропал, а отец пришёл больной, умер через полгода.
Они вернулись в Ростов, как и мы, как только его освободили.
У Вити была дистрофия, ноги отнялись. У меня тоже была дистрофия, даже в институте, но не отнимались ноги.
Голод был страшный, это я хорошо помню, такие вещи не забываются. Мы всё пережили в Ростове, а его с сестрёнкой мама отправила в Пятигорск к другу их отца.
– Я там и четвёртый класс кончил. Но мама не приезжала, годами не приезжала. Мы так скучали! И потом каждые каникулы отправляла туда, ни разу в пионерском лагере не был. Друзья там были закадычные, вместе жили на пасеке летом, два брата и девочка. Она потом училась в Ростове, когда я уже в Таганрог уехал, жила у моей мамы. Ну, виделись мы, конечно, когда я в Ростов приезжал на выходные. Когда женился и приехал к ним в Пятигорск, её мама спросила: «Ты ведь женился. Зачем приехал?»
Я впитывала всё, что он рассказывал о себе, мне хотелось знать о его жизни как можно больше. Словно пыталась наверстать время, которое мы с ним потеряли, когда у него была своя жизнь, а у меня своя. Между нами не должно быть тайн!
– Я хочу, чтобы ты знал, в моей жизни был человек. Я его любила очень долго, целых шесть лет. Он был женат и метался между нами. И других женщин не пропускал, что меня и вылечило. Но всё это за дверью, понимаешь? За нашей с тобой дверью.
Он обнял меня крепко-крепко и сказал в мои волосы:
– Я никого не боюсь, кроме этого человека.
– И его можешь не бояться, правда!
Маме я по-прежнему звонить не могла, но теперь хотя бы у меня был телефон, и мама могла звонить, когда нужно.
И я радостно кричала в трубку:
– Да! Да! – Когда слышала её голос.
– Твоя сослуживица приходила, Элла Морозова, знаешь её?
– Да, и по институту, и по работе.
– Она как-то узнала, что ты получила квартиру, а у неё сын женится, просит, чтобы ты её сдала.
– Ты сказала, что мы меняемся?
– Конечно. Она говорит, пусть хоть немного поживут по-человечески.
– Ну пусть поживут. Буду платить за квартиру этими деньгами.
