Всё зелёное - страница 52

Казалось, ещё немного и из его встревоженных голубых девичьих глаз потекут слёзы, но я отлично знал, как Дятел умеет строить жалостливые лица.

— Ладно, хватит причитать, — одернул его я. — Проехали уже.

— Знаешь, Никит, я вот ещё что подумал… А что, если бы там в экскаваторе сидел ты или пусть даже Трифонов? Ведь такое могло бы быть? Каждый хотел разрушить этот корпус. Так вот, если бы там сидел ты… То это не значит, что Артём не бросился бы внутрь. Он бы всё равно побежал туда, не зная, что Вита жива. Нет-нет, не подумай, я себя не оправдываю. Я просто размышляю. Пытаюсь установить причинно-следственные связи.

— Это точно. На твоем месте мог бы оказаться кто угодно, но оказался именно ты.

Внезапно Дятел оживился.

— Как ты думаешь, а я бы мог исправиться? Перестать делать глупые вещи, всем мешать и портить всё? Я бы мог хоть чуточку стать лучше? Чтобы, если я хотел сделать хорошо, получалось хорошо? Чтобы помогать кому-то, а не только всё портить?

— Наверное, мог бы, — я вполне искренне так считал. — Каждый может исправиться и изменить себя. Наверное. Если знать, как менять, конечно. Только думаю, что это очень сложно.

— Мама говорит, что нельзя верить людям, которые говорят, что они изменятся, потому что так не бывает. Никто никогда не меняется по собственному желанию. Человека меняют обстоятельства или другие люди, но он сам по себе не может. Я тоже думаю, что не может. Человек же — система, чётко функционирующая внутри самой себя до тех пор, пока в неё не вторгается нечто стороннее и не заставляет внести изменения в основные процессы.

Дверь с грохотом распахнулась. Мы оба подскочили.

— Чего сидим? — требовательно поинтересовался папа. — Давайте-ка быстренько за работу, пока бабушка не приговорила всех к расстрелу.

Мы раскатывали, мерили, резали и клеили до самого вечера. Папа руководил, а мы выполняли. Не спорили и не отлынивали. Привыкли к правилам Тифона в лагере.

Папа был очень доволен и даже высказал предположение, что его безалаберных детей подменили на профессиональную бригаду ремонтников. Получалось действительно быстро и хорошо. Так что, когда бабушка пришла звать всех ужинать, оставалось доклеить совсем немного, и, впервые за весь день расслабившись, она разрешила оставить остальное на завтра.

После ужина я полез в Зоин инстаграм. Об их с Лёхой местонахождении часто можно было узнать именно оттуда. Лёха, правда, выкладывал всё больше себя любимого, Зоя же заливала в историю инсты впечатлившие её вещи из окружающего мира.

Причудливые фигуры облаков, смешную маленькую сестрёнку, самодельные кораблики на озере, тазы с клубникой и десятки закатанных из неё банок с компотом, бегущую сельскую дорогу во время прогулки на велосипеде, дельтапланериста, маму с огуречной маской на лице, Нину, танцующую в пижаме перед зеркалом, грибной дождь и радугу во время него, громко глядящих птенчиков синицы, устроившей гнездо в полой трубе бетонного столба, и кучу всего ещё.

После того, как она уехала от нас, я успел уже увидеть аппетитные блинчики с джемом, пасущихся в поле коров, которых она снимала из окна машины, татуировку «Беги» на щиколотке Макса, его довольную рожу с замазанным тональником фингалом и небесные глаза Артёма в зеркале заднего вида.

Последнее, что появилось в истории — худенькая фигурка Виты посреди пустой дороги на фоне розовеющего неба. Ветер трепал её волосы и, она обхватив плечи руками, смотрела куда-то далеко в поле. Пятнадцать секунд потусторонней красоты.