Зажурчала вода, снова прошлёпали мамины тапочки. Анюта заснула.
2. Вадим
В выходные пришлось тащиться на дачу. Родители затеяли веранду красить. Как затеяли? Валерия Павловна решила, что пора обновить, отправила мужа в "Кастораму", тот доставил заказанную банку оранжевого пинотекса, а малевать предстояло дочери. Банки хватило на три слоя. Сохнут они по восемь часов, так что Анюта осталась на ночь. За работой, прогулками, барбекю и печёной картошкой время промелькнуло незаметно. Аня радовалась случаю побыть с мамой и папой в пику кавалеру. Скоро год, как проводила выходные с Вадимом, пусть теперь поскучает.
В понедельник вернулась из отпуска Люська – загоревшая, громкая, неумолкаемая. Шалунье не хватало установленных перерывов, продолжала трещать и за столом, отклоняясь назад и поглядывая через спину соседки на Аню, которая сосредоточенно выполняла операции и механично кивала в ответ на реплики подруги.
Мастер подошёл незаметно, все чуть не подскочили, когда он подчёркнуто сухо сказал:
– Шалость! Скажу табельщице прогул поставить. Сама не работаешь и другим не даёшь.
– Так уж и не даю? – подмигнула ему Люська.
Кедров, не замечая игривого тона, продолжил:
– У Кузнецовой и так выработка в этом месяце…
– Я Кузницина, а не Кузнецова, – привычно поправила Аня.
– Да. Не важно. Все поняли меня, надеюсь.
Митина спина поплыла вдоль рядов, девушки склонились над зачищенными отрезками оптоволокна.
Вместо чая вышли на улицу подышать. Шалунья прихватила пузырь газировки. Прогуливались вдоль пахнущего свежесрезанной травой газона, задирали головы, подставляя лица августовскому ласковому солнцу. Люся, покончив с отпускными новостями, вернулась к излюбленной теме:
– Как там твой Вадик? Не разродился кольцом?
Анюта скривила рот и дёрнула плечом.
– Ну-у-у? Чего ты? – настаивала подруга, – неужто поругались?
– В пятницу не встречал меня. Звоню – игнор полный.
– А ты не звони! Вот ещё! Пусть катится.
Аня покивала соглашаясь:
– Сегодня вместе пойдём. Ладно?
– Смотри у меня! Согласилась, так держись. А то за проходной побежишь к нему, как на привязи.
На проходной девушек ждал сюрприз. Нет, Вадим так и не пришёл. Зато нарисовался новый Люськин знакомый на серебристом Хендай Солярис. Шалунья даже присела, когда её окликнули.
– Фома! Глазам не верю! Ты как…
– Говорил: найду, – невозмутимо ответил полноватый парень с зализанными светлыми волосами, и привлёк смеющуюся девушку к себе, – садись.
– Я с подругой.
– Нет-нет, – смутилась Аня, – мне тут недалеко, добегу.
– Прошу, леди, – распахнул перед ней заднюю дверцу автомобиля Люськин ухажёр, – нам не жалко.
Кузницина забралась в салон и не удержалась, глянула туда, где обычно ждал её Вадим. Неужели так и не пришёл? Эх, зачем она его не слушала тогда? В самом деле, на обследование лёг? Почему тогда не звонит? Не должны телефоны-то отбирать. Видно, крепко обиделся.
За окошком автомобиля проплывали тусклые фонари, раскачиваемые ветром деревья, редкие прохожие. Аня размышляла о том, как ей теперь добираться домой после второй смены, нельзя же злоупотреблять добротой Фомы, который пообещал заскакивать за девочками каждый вечер. В конце концов, он за Шалуньей заскакивает, Анюта явно лишняя. Новоиспечённая парочка ворковала, а Кузницина чувствовала себя премерзко. Хоть её дом недалеко, высадят и поедут одни, но всё-таки одалживаться каждый вечер Анна не собирается. Придётся отцу заезжать за ней после второй смены – повторять эксперимент с пятничным путешествием сквозь собачий строй, не стоило. Представилась реакция мамы, которая начнёт рассуждать об Анютиной беспомощности и неумении «удержать мужика». И будет права. Не сумела удержать Вадима. Не сумела.
