«Крошить мою капусту! – выругался дракончик. – Буду дальше тут валяться, всё пропало!» Он стиснул челюсти, кое-как встал на лапы, помогая себе хвостом. Крыло нещадно саднило. Осмотрев его, Гюнтер не заметил крови и решил, что уже хорошо. Значит, можно терпеть. Проковылял до окна, раскрыл его. Прислушался. Внизу было тихо. Жители окрестных домов не стали высовываться, когда услышали крики стражников. Испугались, да и притихли в своих жилищах. Дракончику это было на пользу.
Он выбрался на крышу. Расправил крылья, взмахнул и поднялся на несколько метров. Крыло болело неимоверно. Но сила воли в Гюнтере, чего никто не знал, была, как у настоящего дракона, огромного и могучего. Он мужественно терпел, проверяя, сможет ли дальше лететь. Убедившись, взял курс на дворец, стараясь не слишком высоко подниматься над крышами домов. Пролетал немного, садился возле печной трубы, отдыхал. Затем двигался дальше, пока, наконец, не оказался возле знакомого окна.
К нему примыкал небольшой балкон, на который, как помнил Гюнтер, любила по утрам выходить принцесса Беатрис. Ей очень нравилось любоваться восходами и закатами, а порой просто стоять и глубоко дышать. Дракончик прекрасно понимал свою госпожу: у каждого времени года свои неповторимые ароматы. Нужно только уметь их чувствовать, чего не может большинство людей. Скажи им: «Пахнет весной», и они ответят – «это где-то жгут опавшую листву». «Как чудесно пахнет летом», а они тебе – «это с реки воняет мокрой травой».
Гюнтер был романтиком глубоко в душе. Потому, оказавшись на знакомом балкончике, замер, погрузившись на пару минут в воспоминания. К тому же надо было дать отдохнуть несчастному крылу, а заодно прислушаться. Всё ли тихо в замке? Вскоре дракончик разобрал какое-то шевеление внутри. Приподнялся и заглянул через окно, благо шторы были ещё раздвинуты. Внутри покоев принцессы ходила Амелия и протирала всё влажной тряпочкой.
Дракончик засмотрелся на девушку. Она была очаровательна. Доброе, нежное и очень грустное лицо. Фигура в красивом платье, с приятными объёмами. Гюнтер вздохнул. Будь он человек, притом мужчина конечно же, обязательно бы стал ухаживать за Амелией. Ну и пусть она простого происхождения. Мало ли знавала история примеров, когда графы женились на простолюдинках и помогали им таким образом обрести высокое положение в обществе?
Гюнтер осторожно постучал в стекло. Амелия обернулась и, увидев старого друга, радостно бросилась к балконной двери. Раскрыла её и, едва дракончик переступил порог, как служанка подхватила его на руки и заключила в объятия.
– Гюнтер! Милый! Как я по вам соскучилась!
Дракончик растянул пасть в улыбке, но тут же сморщился – рука Амелии задела рану.
– Ой, простите, пожалуйста! – девушка заметила её и осторожно опустила дракончика. Потом опустила глаза и покраснела. Она вдруг поняла, что совершила неподобающий поступок: простолюдинкам нельзя вот так бросаться на шею аристократам, даже если они в драконьем обличье.
– Я тоже очень рад видеть тебя, милая Амелия, – сказал Гюнтер проникновенно.
Служанка подняла на него глаза и скромно улыбнулась. Ей было очень приятно слышать это от дракончика. Никому и никогда Амелия не говорила, что он всегда ей очень нравился. Не столько внешне, сколько внутренне. Там, под драконьей чешуёй, она угадывала наличие недюжинного ума, доброты, хорошего чувства юмора и того, что называют «утончённым аристократизмом». Служанка не понимала смысл этого словосочетания, но рассуждала просто – значит, нечто очень хорошее. И, конечно же, втайне она мечтала, что когда-нибудь Гюнтер станет человеком, и тогда они, может быть… «Ах, зачем я только думаю такое», – обрывала себя Амелия, и так же она поступила теперь.
