– Спрашивайте.
– Кто обо мне знает?
– Пока это не важно.
– Вероятно, вездесущая Пятерка, – горько усмехнулся Горов, – как они догадались?
– Не забывайте, они на пятом курсе, знают и умеют почти тоже, что и мы. – мягко ответила директор, – но не им я обязана этим визитом.
– Не им? – изумился Горов. – А кому?
– Есть и еще умные дети. – Соколовой было понятно отчаяние загнанного человека. – Скажите, вы можете гарантировать какую-то безопасность для окружающих?
– Что вы хотите сказать?
– Если я оставлю вас в школе, у меня должны быть определенные гарантии безопасности учеников. Ведь мы совершенно ничего не знаем об оборотнях.
– Валентина Антоновна, – не веря своим ушам, ответил Горов, – оборотни опасны только в дни Полнолуния, когда я уезжаю. Но в другие дни возможны приступы агрессии. Не сильные, но бывают. Мне Иванов дал травку, я ее пью, но он даже не представляет, что это такое. – Горов замолчал, и сидел, опустив голову. Соколова встала, походила по лаборатории, подошла к нему сзади, положили руки ему на плечи, и, слегка встряхнув, произнесла.
– Вы напрасно мне не сказали этого сразу, хоть я и понимаю вас. Правда, не знаю, что бы я сделала, как отреагировала. В общем, Павел Дмитриевич, об этом деле знает узкий круг лиц. – Подвела итог. – Кстати, а почему опасно именно Полнолуние? Ведь Луна на небе есть всегда, а превращения – только при полной?
– Валентина Антоновна, – ответил изумленный Горов, – у вас странный склад ума. Мне кажется, виной всему спектр отраженного Луной света. Но я не могу этого доказать.
– Отраженный свет, – повторила Соколова, – хорошо. Что еще нужно вам для вашей работы?
– Валентина Антоновна, вы меня оставляете? – ошеломленно спросил Горов.
– Ценными кадрами грех разбрасываться. Я спрашиваю, что вам нужно для работы.
– Полное оборудование для исследования крови, я ежедневно беру свою кровь на анализ.
– Оно есть в медблоке. Что еще?
– Помощники. Некоторые опыты длятся неделями, а я не всегда могу.
– Возьмите Неразлучных, не пожалеете. Они все знают. А вообще, идемте, я вас чаем угощу!
В кабинете директора их ожидал Толкин. Увидев входящих, улыбнулся.
– Павел Дмитриевич, как вас удалось сюда заманить?
– Да я его чаем приманила, – улыбнулась Соколова.
Толкин удивленно хмыкнул. Приглашение, да еще личное, на директорский чай, что-то значило. Взяв в руки чашку с душистым питьем, Горов вдруг блаженно вздохнул:
– Какое чудо! Дайте мне рецепт вашего чуда, профессор!
– Мне проще дать всю смесь. Я же не взвешиваю все до грамма! – засмеялась она. – Здесь более 40 компонентов, и они меняются в зависимости от года сбора.
Подошла к шкафчику, вынула мешок, хорошенько его перетрясла, отсыпала приличную порцию в другой мешочек.
– Возьмите, это вам.
Толкин сидел, молча прихлебывая чай.
– Антоновна, кто в школе остается?
– Я и Горов, вы все свободны на две недели. А что?
– Ничего, я так. Что-то мне неуютно нынче.
– Игнатьич, можешь остаться, если что.
– Да нет, побываю дома, – вздохнул заместитель.
Полнолуние наступало 7-го января. Директор вызвала рабочих и в одной из комнат Центрального корпуса была сделана двойная решетчатая дверь с запорами, которые можно открыть только снаружи, и решетка на окне. В комнату поставили телевизор, диван, имелся туалет и даже душ.
Новый год Горов встречал с семьей директора, и впервые за много лет расслабился. Четвертого числа Соколова показала ему комнату с решетками.
