Вселенная отличников - страница 18

И тут опять: «Подъезжаем. Товарищи пассажиры, сдаем белье. Туалеты через десять минут закрываются».

Какой же мерзкий голос! Да и артикуляция какая-то дурацкая: вроде произнесено все по-русски, но с каким-то трудноуловимым акцентом. Силюсь вспомнить, на что похож этот акцент, да не получается – память отказывает и здесь.

И что еще за «товарищи»? Так, стоп, с каких это пор стандартное обращение к согражданам стало меня удивлять своей необычностью? Что-то со мной не то сегодня творится!

Очень все это странно, очень!

Все-же собираюсь с силами, делаю глубокий вдох и, таки, свешиваю голову с полки. Почему обязательно потребовалось именно свешиваться вниз и почему никакой информации я не мог получить просто повернув голову на другую верхнюю полку? Да просто потому, что она оказалась пуста. А вот обе нижние – заняты. Понятно, видимо меня, как самого молодого из нашей компании отправили наверх, а старички, как им и положено, расположились внизу.

Впрочем, «старички», это громко сказано – дяденьки из нижней части купе были совсем не намного меня старше, лет на пять-семь, не больше.

Так, значит я откуда-то помню про свой возраст. Пытаюсь в очередной раз напрячь ум и, на сей раз, у меня все получается. Удается вспомнить и что мне двадцать восемь лет и что меня зовут Александр.

Ну, хоть что-то!

– Ооо! Какие люди! Ну ты вчера и дал, Сашуля! – хорошо, конечно, что подтвердилось мое реальное имя, но слегка напрягло вот это вот «дал», поскольку так просто подобными определениями в приличных кругах отнюдь не принято разбрасываться. Да еще и с характерной такой «всепонимающей» улыбочкой.

Как только я услышал спич про свое вчерашнее поведение и увидел человека его произнесшего, пришло воспоминание, что это не кто иной, как мой коллега по работе, которого зовут Семен Аркадьевич. Он мне именно, что коллега, не начальник никакой, причем скорее союзник, чем соратник. Потому как работаем мы хоть и в одной структуре, но в разных бюро: он механик, я электрик.

А вот моего непосредственного начальника зовут Павел Геннадьевич и он прямо в этот момент вернулся в купе, благоухающий ароматами зубной пасты и одеколона. Видимо, шеф только-только посетил тот самый туалет, который тетка громогласно и недвусмысленно угрожает вот-вот закрыть.

Кстати, а мне ведь тоже совсем не грех посетить данное заведение, а то мы с поезда сразу на работу. У нас в конторе так принято после командировки: сначала нужно отметиться в институте прямо с колес, продемонстрировав, тем самым, служебное рвение, ну а потом начальство, как правило, отпускает домой – досыпать.

Данную деталь моя память также посчитала нужным удержать на поверхности, не знаю уж, почему.

Вешаю полотенце на плечо, быстро спрыгиваю вниз, одеваю туфли, сминая задник и шлепаю по известному адресу. Как ни странно, но удобства оказались свободны – видимо на весь вагон я один был такой нерасторопный, остальные пассажиры уже «отстрелялись».

Мыла в туалете нет, причем ни обычного, ни жидкого. Жидкого? Разве мыло бывает жидким? Что за чушь лезет в голову с похмелья?

Проделав все обязательные процедуры, возвращаюсь в купе. Стоило расположиться на одной из нижних полок и приступить к почти что ритуальному утреннему чаепитию, как коллеги начали жизнерадостно вспоминать подробности прошедшего вечера и мой посильный вклад в общее веселье.

Оказывается, употребив изрядное количество «беленькой», я сначала читал какие-то странные стихи без рифмы, интонируя их, как будто это песня, музыки которой никто, кроме меня, не слышит.