– За место моей группы, тогда не вернулась другая. Смерть своё всё равно забрала! И давай больше не будем об этом! Если тебе куда ещё приспичит, ты вначале скажи, а уже потом иди, договорились?
– Как скажешь, – без колебаний ответила я, тем более что никуда от бронемашины отходить не собиралась. Правда, и залазить внутрь я не спешила, предпочитая наслаждаться тихим безветренным морозным днём, пусть и пасмурным.
В это трудно было поверить, но человечество уже как четыре года было напрочь лишено светила. Человек, конечно, такая тварь что ко всему привыкает. Но даже те, кто жил за полярным кругом, периодически не видя солнечного диска месяцами, казалось, должны были привыкнуть к полумраку, но нет…
– У меня к тебе будет просьба! – неожиданно начал Иноземцев, глядя мне прямо в глаза. Выдерживая томительную паузу, словно до последнего колеблясь в своём решении. – Роксана, помнишь, я рассказывал тебе про жену, что она переехала к родителям в Москву? Буду тебе бесконечно признателен, если ты выделишь время и наведаешься к ним в гости. Возможно, они и не переезжали никуда, или это было временно и всё уже вернулись на круги своя. В любом случае соседи должны знать хоть что-то. Прошу тебя попытайся разузнать как можно больше, а если сумеешь связаться и передать что со мной всё хорошо, я буду твоим большим должником!
С этими словами Иван протянул мне закрытый пластиковый пакет, размерами напоминающий конверт.
– Я далеко не один такой, кто не смог связаться со своей семьёй и не в состоянии выбраться из этого чёртового НИИ. Тут, – он взглядом указал на сверток, – всё подробно написано, где и у кого какая родня проживает в столице! Понимаю, что прошу слишком много, но попытайся сделать всё, что в твоих силах…
***
Несколько часов прошли в томительном ожидании. Которое наконец прервала ожившая рация, висевшая на груди у Ивана, радостным голосом Дениса возвестившая что до посадки бизнес-джета осталось пятнадцать минут.
– Вышка, я Казбек приём! С какой полосой будет заходить Гольфстрим?
– Казбек, полоса для посадки будет ноль девять, причём взлетать будет с двадцать седьмой.
– Вышка принял, конец связи!
– Странно, разве тут не одна полоса? – задавая вопрос, я машинально окинула местность взглядом, пытаясь найти вторую ВПП. Но заметив мой взгляд Иван только хмыкнул, и взяв меня за руку по выше локтя подтолкнул к открытому кормовому люку.
– Залезай внутрь, на вопросы отвечу по дороге.
Усевшись по местам, я в очередной раз почувствовала, как еле слышно вздрогнула многотонная боевая машина, а створка люка поползла внутрь, надёжно запирая пассажиров от внешнего мира.
– На самом деле взлётно-посадочная полоса здесь одна, – начал Иван, – а вот зайти на неё можно с двух сторон. С запада полоса двадцать семь, названа так потому что обозначает посадочный курс 270 градусов. А с вос…
– А с востока, следовательно, полоса ноль девять, потому что посадочный курс 90 градусов, – опередила я Иноземцева.
– Совершенно, верно, ты быстро учишься! – Весело усмехнувшись констатировал Иван.
– Ещё я слышала, что самолёты садятся и взлетают с одного направления, почему же сейчас иначе?
– Это действительно так, и причём не просто с любого желаемого направления, а строго с встречной составляющей ветра. Сейчас затишье, поэтому курс взлёта и посадки пилоты выбирают сами. Но если ты хочешь более развернутого ответа, ты знаешь у кого спросить… – С этими словами Иван отстегнул от нагрудного кармана рацию и протянул её мне. Причём с нескрываемой ехидной улыбкой.
