Вселенский зов - страница 16

В эпоху, когда энергии красного источника – агрессивного, хаотичного, наполненного яростью и жаждой разрушения – начали доминировать, шансы встретить сущность подобную ему, стали равны нулю. Красный источник, как вирус, проникал в каждую частицу нашего мира, искажая его, превращая светлые энергии в тени ненависти. Мой родитель был обречен на одиночество, ибо его чистая, незапятнанная сущность не могла найти отклика в эмоциональном фоне тех, кто уже был охвачен безумием. Он страдал. Страдал так, как только может страдать существо, состоящее из энергетических волокон любви и сострадания, вынужденное существовать в мире, где эти чувства становились все более чуждыми. Он видел, как наш мир, некогда наполненный гармонией и балансом, превращался в арену бесконечной борьбы, где каждый день рождал новые волны злобы, ненависти и разрушения. Он чувствовал, как энергетические вибрации синего спутника, некогда такие яркие и мощные, постепенно угасали, подавляемые всепоглощающей тьмой красного источника.

Осфат, как он себя называл, стал изгоем. Его сущность, наполненная светлыми чувствами, не могла разделить ту безумную эйфорию, которая охватила наших сородичей. Они, ослепленные угаром, как им казалось, праведного возмездия, не замечали, как меняются, как под влиянием деструктивных энергий искажаются их души. А может, они уже не могли заметить этого, настолько глубоко красный источник проник в их сущности.

Но Осфат видел. Он видел, как наш мир, некогда прекрасный и полный жизни, превращался в пустыню, где царили лишь злоба и ненависть. Его тревожило не то, что мы можем проиграть в этой бесконечной войне, а то, что мы уже проиграли самих себя. Он чувствовал, как вибрации синего спутника, последние остатки света и любви, становятся все слабее, как будто их поглощает бездонная пустота. И он знал, что настанет миг, когда эти вибрации исчезнут навсегда, оставив наш мир во власти тьмы.

Осфат стал последним хранителем света в мире, который забыл, что такое свет. Его одиночество было не просто отсутствием пары, но отсутствием надежды. Он был последним напоминанием о том, каким наш мир мог бы быть, если бы не влияние красного источника. Каждый день он боролся, не с врагами, а с самим собой, пытаясь сохранить в себе те последние искры любви и сострадания, которые еще теплились в его энергетической сущности. Но даже он, с его невероятной силой духа, не мог остановить неизбежное. Вибрации синего спутника угасали, и с ними угасала последняя надежда на спасение. Осфат знал, что его время подходит к концу, и что скоро он станет лишь воспоминанием в мире, который уже не помнит, что такое свет.

Маленькая звездочка до глубины своего существа тронутая повествованием Осфатия, воспользовалась паузой в его рассказе и робко спросила:

– Не мог бы ты по подробнее осветить связь спутников с обитателями вашего мира?

– Никак не могу привыкнуть что ты посторонняя, – словно извиняясь ответил Осфатий.

– Планета, на которой ты сейчас находишься – колыбель нашего существования, она словно драгоценный камень, оправленный в сияющую оправу спутников. Эти спутники – не просто холодные куски камня и металла, а живые, пульсирующие энергофоны, каждый из которых излучает свою уникальную энергию. Они словно гигантские светильники, чьи лучи пронизывают атмосферу, окрашивая её в мириады оттенков. Их орбиты идеально синхронизированы, образуя сложную геометрическую фигуру, которая кажется то ли древним символом, то ли загадочным механизмом, созданным самой вселенной.