Читать онлайн Алексей Козловский - Капкан захлопнулся

© Козловский А. Д., 2024

© ООО «Издательство „Вече“», 2024

Статья Германа Старцева «Уходим чоновскими тропами» отклика у читателей республиканской газеты «Енисей» не нашла. Следователь прокуратуры Купцов, расследовавший дело о пропаже в Джебашской тайге двух студентов, на которых в своё время вышли «золотоискатели» Ветлицкий и Старцев, так и повисло в воздухе. Дельце-то и в самом деле было достаточно мутным. Студенты отбились от основной группы при невыясненных обстоятельствах. На одного из них – Логачёва, кроме наших горе-таёжников вышли на галечную отмель речку Шошу таскавшиеся за ними охранники бизнесмена Левашова. Зачем они шли за учителем и корреспондентом – было понятно, понимали Крот и его дружки, что так просто по тайге ни турист-любитель Старцев, а уж тем более этот рафинированный интеллигент, таскаться не станут. Заходить же на Джебашские гольцы – удовольствие не из дешёвых, и хорошо, что вертолёт МЧС тогда прибыл на отмель в самое время. Бандиты успели отступить в тайгу, Старцева с повреждённой рукой забрали в вертолёт, туда же погрузили и тело погибшего Логачёва, а сокурсник его как в воду канул, может, и правда утонул? У мёртвого студента теперь не спросишь, а другой информации не было. Кто с ними расправился? Старцев с Ветлицким мало какой информацией владели, да и наткнулись они на погибшего самое большое за полчаса до схватки с левашовскими охранниками.

Материал для газетчиков, несомненно, убойный, только Герман поосторожничал и большого интереса у читателей статья собкора «Енисея» не вызвала, а вот у старого лиса Фёдора Ивановича Коняева она оставила известную зарубку в душе. У того дед ещё до революции в здешних местах старательским делом занимался и внуку своему Фёдору кое-о чём рассказать успел, а главное, посеял интерес в душе подростка к такого рода добыче богатства: «В здешних местах, Федька, народишко завсегда жил зажиточный. Крепкий народ, и революция ихняя далеко не каждому по носу была. Даже среди коренных татар завсегда свои верховоды были, князцы да и просто скотовладельцы, а из пришлых – это такие, как мы, охотники до золотишка, тем более его в окрестных горах да на шустрых речках хватало. Про банду Збруева я вообще помолчу. У него не столько интерес за свободу и всеобщее счастье биться, сколько свою мошну набить, а с тем в Монголию убежать. Дуром они здесь, Федька, награбили, а некоторые и сами в общий котёл несли, с желанием. Считалось, что уж кто-кто, а Ванька Збруев завсегда за народных страдальцев заступится. Да что там Ванька, у твоих-то родных знаешь сколько лошадей было; считано не считано, меряно не меряно, а только, когда с выпасов в деревню спускали, то в лог табуны сгоняли, он так и прозван был – Конским, можа, и фамилия наша от того такая… В селе, где деда моего, Филиппа Андреевича, дом стоял, большой, кирпичный, всё по первому разряду значилось. Первой у нас керосиновая лампа появилась. Люди, как на чудо глядеть собирались, первая и мельница, только всё в одночасье боком поехало». – «А чего вы не убежали вовремя, всё-таки тайга кругом, лес?» – «То и не убежали. Отца моего – Петра, и мамку – Дарью, ещё с вечера повязали… и, говорят, куда-то за Ишим выслали, там они и сгинули, а нас родители покидали в телегу да чуть ли не в чём мать родила на прииски увезли. На приисках ни паспортов тебе, ни справок… Это после уже закон стал до всех ненадёжных элементов доставать, и ты, Федька, мотай на ус. Перед тем как арестовать, наши про то узнали и, конечно, стали готовиться. Бабка Дарья вынесла полный фартук бумажных денег и сестре моей, Катьке, говорит, вот, мол, Катюха, смотри, куда я их закопаю… Так то бумажные кредитки, векселя, кому они нужны были, а про золотишко родовое не сказала, где его искать. Но наше золото, по сравнению со збруевским – капля в море, хотя оба схрона до сих пор под землёй гуляют».

Много воды утекло с тех пор, и Фёдор Иванович, предпочитая надёжный заработок, имел свой доход, работая опером на третьем коридоре, а по-блатному – «продоле» Магинского СИЗО. Через его многоопытные руки за двадцать лет такой работы прошло много всяких «орёликов», и ко всем у Коняева был свой подход, не мытьём, так катаньем. Да и тропка к республиканскому отделу дознания давно была протоптана надёжная. Именно к нему поступали несговорчивые «типажи» из соседней республики, ушедшие в глубокую несознанку, только у Фёдора Ивановича не забалуешь. Такой ферт, чего сроду не было, или утаить от городских «следаков» задумал, у Коняева сразу вспоминал. Он оперативникам из следственного отдела помогал, и они ему, когда надо, по-товарищески, так сказать, всем польза, а покумекать операм из горотдела и «дубаку» из Магинского СИЗО всегда было над чем. Тут как нельзя кстати, не без помощи оперов подвернулось известие о задержании одного из «героев статьи о чоновском походе», Андрея Ветлицкого.

Тогда уже больше года гуляло по закоулкам МВД дело, да не просто дело, а настоящая многоголовая гидра, история о избиении молодых женщин типичным умалишённым. Ударит такую девушку – и в кусты. Те в слёзы. Вроде бы и побои пустячные, но шестнадцать нераскрытых дел накопились и тяжёлым грузом тянули вниз всю городскую отчётность по раскрываемости, к тому же новое начальство стало давить. Короче, выволочку это самое начальство устроило для своих подчинённых весьма показательную. Было о чём подумать, тем более если за пятилетний отрезок времени результат – ноль, то за тот короткий срок, который установило прыткое руководство, и думать было нечего, хотя подполковнику и «лакированному» майору отдела по борьбе… как раз и пригодились два молодых опера. Хватка у обоих была, до работы охочие: один от природы злой – Семён, а второй потише, постеснительней – Евгений. Их на стоящие дела пока не посылали, зато именно они с магинским опером как бы в связниках значились: особенно несговорчивых клиентов к Фёдору Ивановичу на третий «продол» отправляли, а уж тот-то знал, как упрямцев из несознанки возвращать. Объём работы у всей троицы был не то что маленький, но какой-то бесперспективный. Вот тюремный опер, вспомнив о дедушкином ремесле, тяга к которому сидела у Фёдора Ивановича, надо полагать, в генах, и поделился своими соображениями насчёт статьи Германа Старцева о збруевском золоте:

– Мне здесь, ребята, не сподручно, да и как я этих пиратов к себе залучу, а вам там, в городе, и карты в руки.

Ветлицкий, когда только Старцев со статьёй своей засветился, уже тогда предполагал, что «информационная бомба» у Германа получилась какая-то корявая и тиража местной газете она не прибавит. Ну, ходили они в тайгу орешничать, да и сколько там этого ореха набили, курам на смех, и тот, считай, «левашовцам», пасшим их по тайге, чуть не за даром отдали. Зато сколько хлопот на свою шею заработали: на убитого студента вышли, Герман себе кисть руки до кости ободрал, когда сорвался со спуска из пещеры, в которой они, по предположению всё того же Старцева, это проклятущее золото искали, на шошинской отмели с бандитами Крота схватились, тут бы им и хана, благо вертолётчики из МЧС подоспели. Налётчики сразу смылись, а вот «летуны» тело студента Логачёва и Старцева с его гангренозной рукой вовремя подобрали. Ветлицкий уже прикидывал, какая литературная вещица из их с Германом злоключения выйдет, но тут как раз служаки в горотделе милиции подоспели и решили, что лучшего кандидата на роль сакральной жертвы, чем учитель из Отрадного, им не найти. Вот и попал Андрей Андреевич Ветлицкий, в простонародии – Ветла, как кур в ощип, а оказавшись в лапах таких законников, которые не только дело об избиении женщин, но и заманчивую идею о таёжном кладе, как опера считали, с подачи всё того же незабвенного оперативника на «продоле» магинской «кичи» Фёдора Ивановича Коняева, вовремя усекли. Вот и прокатили они эту самую Ветлу по всем ступеням не только уголовного дела «о жертвах неуловимого маньяка», но и попутно в надежде выжать из фигуранта, учителя и «писаки», всё, что он знал и не знал касаемо збруевской закладки. Для того и сыск, чтобы люди спокойно жили, а если ещё и золотишком удалось бы разжиться? Но тут сыщики поторопились. Прямо объявлять, что мы тут, дескать, на драгметаллы выйти собираемся, нельзя, да и в открытую разрабатывать версию о том, что збруевский клад уже нашёл своего хозяина, в лице оперов из гороотдела, никак не вытанцовывалось. Самое большое, что они получили бы в таком случае, разве что похвальную грамоту из рук милицейского начальства, а ради чего тогда весь этот сыр-бор затевался?

Этот город, скучающий и ленивый, не имел ни своей истории, ни своих героев, ни даже характерной для таких населённых пунктов своей архитектуры. Правда, названия улиц он изредка менял, но и только… да ещё окрас садов и парков, соответственно временам года. Вот, пожалуй, и всё, хотя нет, с некоторых пор он стал республиканским центром, то есть настолько столичным, насколько позволял ему статус крохотной части большой страны, а посему, как прыщи на нечистой коже, то и дело на его лице вздувались и тут же лопались многочисленные учреждения, конторы и банки, извергая в окружающий мир миазмы суетности и страха…

– Мира Нестеровна, спасибо за «Зеркало», если бы не вы, не видать мне издания этой книжки, как своих ушей.

Можно сказать, молодой человек, едва ли не подобострастно переминался с ноги на ногу и заглядывал в глаза стоящей напротив него женщине в кокетливом беретике и в осеннем, явно не по сезону, пальто.

– Не меня благодари, а типографию универа. Её директор – мой сокурсник, вместе в Красногорске учились.

– Сокурсник – это уже профессия, для некоторых олухов даже весьма полезная.

– Ладно, хватит распинаться, хотя книжечка вышла весьма и весьма неоднозначная. Ты зачем туда эротики насовал? Веяние времени, а там, наверху, – собеседница литератора многозначительно подняла палец вверх, – не поймут, и я, дура, не проверила вовремя, не до этого мне было после всех пертурбаций и приключений. Блинов, гад, пустился во все тяжкие. Меня втянул, тебя, а сам того… смылся. Я тоже слабину дала, крепко подтравилась. Правда, местные правоохранители помогли. После пришлось негласно слинять из города. Взяла по-тихому творческий отпуск и концы обрубила, пока волна не улеглась. Спасибо красногорским литераторам, протолкнули на подмосковную писательскую дачу. Там и приходила в себя.

– Слушайте, а почему вас, Мирра Нестеровна, менты покойницей объявили?

– Просто у сыскарей приём – на «живца» сработал. Полагали, что Блинов на такую удочку клюнет.

– Так выходит, что Василий Степанович был в курсе?

– Ты не смотри, что он под простачка косит. Тот ещё жучок. Через него всё и обделали по-тихому. Ладно, заболталась я с тобой. Надо вживаться в новую атмосферу кипучей, перестроечной жизни. Ты-то опять в Отрадное подался?

– Да у них географ недавно на пенсию ушёл, вот наш физрук Николай Алексеевич и подсказал директору школы, дескать, я здесь по городу болтаюсь, как неприкаянный. Он мне книжку мою вторую помогал распространять. Даже среди наших учителей пытался. Только от этой коммерции ничего не получилось. Сейчас народ на книги не очень-то падкий. По нескольку месяцев зарплату не выдают.