Великой жертвы бытия
зажжён был факел в Иудее
«Не я ли, равви? Ведь не я?» –
звучал вопрос… И всё быстрее
сжимала вереница дней
мистерии святой сценарий:
серебреники иудей
впрок приготовил; и динарий
отдал он кесарю, что чтил
богов, неумолимых в гневе…
И прокуратор кроной мнил
себя на Жизни божьем древе…
Все ждали только лишь сигнал,
чтоб роль свою сыграть послушно
никто свой путь ещё не знал,
в неведении простодушном…
И кто запустит Колесо,
кого же высший рок укажет?
Незрим, неслышим, невесом,
Дух горний выбирал, кто скажет:
«Пора! Я знаю, где Иисус…
Да будет, равви, божья воля!»
Но, кто же выдержит искус
отречься от тяжёлой доли
«предателя и подлеца» –
как назовут его убийцы,
распявшие в грехе Отца
под маской догмы пряча лица?
«Ту чашу мимо пронеси!
О, равви!» – стон с глухой тоскою…
Ну, а в ответ лишь: «Не проси!
Иди – и делай! Я – с тобою!
То крест твой будет!.. Я лишь день
унижен буду палачами –
и ляжет гневной воли тень
на мир людской, что пред очами
Всевышнего лежит во мгле
и в мерзкой страсти вожделенья…
Но в Судный день, в святом огне
грядёт земное очищенье –
и да настанет Высший суд!
Да изольётся Чаша гнева
на мир греха! И не спасут
ханжей слащавые напевы,
что повторяют в суете,
с надеждой вымолить прощенье…
Явлюсь я в Силе, в Красоте –
и нечестивым дам отмщенье!
Сейчас же – должен пострадать
Посланник, миром зла распятый.
И смертным – не дано познать
сей замысел… Невиноватый
взойдёт на крест – таков закон
людской толпы, что жаждет крови…
В злодействе будет обвинён
злодеями Сын божий… Снова
толпы беснующейся крик
вдруг перейдёт в оскал звериный,
покроет скорбь незримый лик
Всевышнего… И ты, невинный,
сей Жертвы крест прими со мной,
испей до дна вино страданий,
и сытой мудрости земной
отринь советы – в них незнанье
Божественного бытия,
что в Вечности безмерной длится…
Взойдём на Крест – лишь ты, да Я!
И Факел жертвы возгорится!»
