Читать онлайн Ксюша Иванова - Вспомнить нельзя забыть

1. 1. Ася.

- Асенька, девочка моя, просыпайся!

Чьи-то пальцы осторожно, будто боясь напугать прикосновением, тронули щеку, скользнули по подбородку, потом коснулись кончика носа, погладили правую бровь. Мне все еще что-то снилось, что-то теплое, как летнее солнышко, что-то близкое, знакомое... Но мозг уже пытался выбраться из липкой паутины сна, ему хотелось работать - анализировать, думать, размышлять... И первое, за что он уцепился - голос. Приятный мужской, даже, кажется, знакомый голос... Только чей?

- Кто здесь? - спросила я и открыла глаза.

В комнате было очень светло. И, возможно, именно от обилия света у меня сразу же закружилась голова. Ворвавшийся в открытое окно ветер неожиданно подхватил белоснежную штору, поднял вверх и резко опустил вниз. И вместе с этой шторой вверх-вниз скользнул мой взгляд. Перед глазами потемнело, и все исчезло...

- Ася, пора принимать лекарство.

Голос мне был уже знаком. Я вслушалась, боясь открывать глаза - мозг требовал дать ему пищу для работы и не отключать, пока "не загрузится" полностью. Ася? Это кто? Я мысленно повторила несколько раз это имя. Оно было незнакомым. Может быть, в комнате, где я нахожусь, есть и другие люди, кроме меня и обладателя этого настойчивого голоса? И тогда он обращается вовсе не ко мне, а к какой-то другой девушке? Нет... Мне бы хотелось, чтобы ко мне! Вон он какой красивый - бархатный, правильно поставленный. "Голос, которым работают", - почему-то подумалось вдруг. Кем работают? С чего я это взяла?

А я кем работаю? А как... как меня зовут? В виски ударила волна непонятного, необъяснимого страха. Я забеспокоилась, вцепилась левой рукой (правой почему-то получилось только взмахнуть!) в одеяло, которым была укрыть по пояс, и резко села, одновременно с движением открывая глаза.

- Ты зачем, глупая? Нельзя же так!

Комната сразу же закружилась перед глазами, но крепкие руки, бережно обхватив за плечи и поддержав голову, осторожно уложили обратно на подушку. Он завис надо мною, и я с интересом уставилась на красивое мужское лицо. "Похож на какого-то актера", - подумалось вдруг. Я напрягла память, но вспомнить имя этого актера так и не смогла. Черноволосый, кареглазый, с небольшой горбинкой на носу, смуглый или просто сильно загорелый...

- Красивый...

- Чт-то? - черные брови сложились "домиком", выделив морщинки на лбу.

- Ты красивый, говорю, - повторила и ужаснулась - это мой голос? Такой чужой, хриплый, неприятный...

Он вдруг улыбнулся, Как-то кривовато, странно, будто бы и не смешно ему вовсе было, но улыбнуться нужно, вот он и сделал то, что требовалось.

- Ничего не изменилось. Что думаешь, то и говоришь, - сказал с горечью, как будто я сделала что-то плохое.

И я вдруг поняла! Меня осенило! И я очень обрадовалась своей догадке! Конечно же! Мне сделали операцию, и я ничего не помню потому, что так на меня подействовал наркоз! Но скоро все пройдет! И я буду... что делать? Танцевать? Нет... Пить!

- Пить хочу, - прошептала, тоскливо посмотрев в его глаза.

- Да, конечно.

Если, не шевелясь, следить за его неторопливыми, уверенными движениями, оказывается, голова не кружится! Мне понравилось. И то, что не кружится голова, и то, что за ним можно следить. Одет по-домашнему - джинсовые шорты, болтающиеся на бедрах и широкая футболка, чуть коротковатая, заканчивающаяся, не доходя до пояса, и открывающая взгляду тренированный, загорелый живот с кубиками пресса. Он, приподняв мою голову, поднес к губам высокий бокал с водой, и я с жадностью выпила ровно половину. Пила бы и больше, да только он убрал, промокнул салфеткой мне губы, а стакан поставил обратно. Попросить еще я почему-то не посмела.

- А ты кто? - спросила, сгорая от любопытства. Вот если муж! Такой-то красавец!

- Марк. Твой муж.

- Да ладно? - это просто не могло быть правдой! Такой красавчик и вдруг - мой муж? Стоп! А вдруг я тоже на Анджелину Джоли похожа? Как выглядит мое лицо, я не помнила, а вот внешность этой актрисы вполне сносно представляла себе, и имя ее всплыло в голове легко - точно после наркоза отхожу! - Слушай, а можно мне зеркало, а?

Его взгляд как-то неуверенно скользнул по моему лицу, и я испугалась, повращала глазами, пытаясь разглядеть шрамы или пластырь, ожоги или рубцы, но ничего такого не находя. Разве что... Под правым глазом явно был синяк! Причем огромный, на всю щеку!

- Что? Я сломала нос? Мне делали косметическую операцию? Я подралась с кем-то?

- Почему сразу нос? Нет. Ты попала под машину. Ударилась головой о бордюр. Очень сильно ударилась. И руку сломала. Ну, еще у тебя множество синяков и гематом по всему телу.

- Странно... А мне не больно совсем.

- Я даю тебе обезболивающее.

- Мне делали операцию?

- Да, в руку вставляли спицу - перелом очень серьезный.

- Вчера?

- Почему вчера? Три дня назад.

-А почему я ничего не помню?

- Врач сказал, что потеря памяти - возможное последствие удара. Но память обязательно вернется, ты не переживай, - он настороженно взглянул в мои глаза и добавил. - А то, как ты приходила в себя с больнице, ты тоже не помнишь?

- Нет. Кажется, нет, - я пыталась найти в своей голове ответы на вопросы, пыталась вспомнить хоть что-то, что расскажет мне о том, кто я такая, что со мной случилось, и кто такой он, вот этот мужик, что как хозяин, развалился у меня в ногах, оперевшись спиной на спинку кровати и задумчиво рассматривающий меня. - Зеркало дашь?

- Нет.

- Почему?

- Ты расстроишься. Ты всегда была просто помешана на своей внешности. Я бы даже сказал, что то, как ты выглядишь, было для тебя идеей фикс. А расстраиваться тебе нельзя. И ещё... Я хочу, чтобы ты мне верила. На слово. Ты - красивая. С тобой все будет хорошо. Вот таблеточка, - легко оттолкнувшись от кровати, он вновь взял с тумбочки стакан с водой, какую-то капсулу и поднес к моим губам. Я послушно выпила. - Во-от, скоро все наладится. Все пройдет. Все будет хорошо...

Погружаясь в новый, тихий и вязкий, как молочный кисель, который, кстати, я отчетливо представляла себе, сон, я думала о том, что вот эти его последние слова я уже, кажется, недавно слышала. От него. И, может быть, даже не один раз. А еще мне казалось странным, что какого-то страха перед мыслью о том, что стала непривлекательной, я сейчас не испытывала - больше волновал вопрос о памяти. А внешность... Ну, раз такой мужчина на мне женился, значит, я тоже должна быть ничего себе, и синяк так уж сильно не мог испортить красоту...

2. 2. Саша

    - Ну, что, дружище, скоро мы отсюда съезжаем! Так что готовься! И на следующую субботу ничего не планируй - поможешь мебель перетягивать. Так-то я грузчиков нанял, но уже там, в доме, нужно будет растащить все по комнатам, подвинуть, расставить. Хорошо хоть отсюда все не берем, Эмма только из детской хочет забрать кровати, столы, все короче. Дом обошелся дороже, чем я планировал, бабла не хватило, чтобы обставить все так, как было задумано. Тут еще вложился в новый магазин, товару купил на огромную сумму - а окупится он теперь нескоро. 

     - Так что, Логвинов, занять тебе? - посмеиваясь, спросил я. Деньги, которые был должен Пашке, взятые для покупки этой квартиры, я вернул перед их с Эммой свадьбой. Точнее, перед тем, как они решили отметить свою женитьбу - расписались-то в тайне ото всех и без гостей и свидетелей. 

    - Ой, Санек, не смеши меня! Сколько ты мне занять сможешь? На телевизор разве что! Там, блядь, гаража нет практически - один фундамент только. Двор плиткой мостить нужно. В доме второй этаж не отделан совсем. Мебель пока только в нашей спальне, кухне и гостиной имеется. Вот в детскую и прихожку отсюда заберем. Зачем я, спрашивается, свою квартиру с мебелью продавал? Надо было хотя бы телек оттуда забрать! Ну, правда, она тогда бы и стоила дешевле... 

    - Так и не переезжали бы пока, - я достал из шкафчика бутылку коньяка, подаренного моей постоянной клиенткой Александрой, Шурочкой, женщиной приятной во всех отношениях. - Доделали бы ремонт, а потом... 

     А что, мне очень нравилось, что они здесь, рядом со мной, живут - как родные стали! Но Пашка смотрел на меня, как на последнего идиота! 

    - И сколько я по-твоему могу с женой спать в практически проходной комнате? Я спальню нормальную хочу! И кровать нормальную! А не диван, который того и гляди развалится... 

    Я промолчал, с какой-то необъяснимой тоской представив себе, как мой друг обнимает Эмму (приходилось частенько это видеть, мало того, что в одном доме живем, так практически каждые выходные встречаемся - то шашлыки у Пашкиных родителей, до дни рождения детей, то просто пива попить собираемся). Она в такие моменты обычно смущалась, краснела и опускала глаза, но никогда не отстранялась, наоборот, расслабленно откидывалась на его грудь. От моего взгляда не укрывалось выражение лица друга в такие моменты, то, как он на секунду прикрывал глаза от удовольствия. И я завидывал... И ругал себя последними словами за то, что не попробовал, не рискнул тогда, а ведь мог! Но ответственности испугался! Трое детей - это вам не шутки! 

     Правда, и дети у них были замечательные! Особенно Полинка! Ей ничего не стоило залезть ко мне на колени и дернуть за нос! Но при этом я с удовольствием ей его подставлял... И просто млел от ощущения теплого юркого тельца в своих руках, от яблочного аромата ее волос, от детской примитивной ласки, когда теплой, немного грязноватой ладошкой по щеке... Млел... Но никому не признавался в этом.

    Выпив ставшие традиционными по субботам у нас с Пашкой три стопочки коньяка в это время, я наотрез отказался спускаться к ним на обед, а вышел подышать на балкон. 

   Оттуда понаблюдал за возней малышни на детской площадке, за копанием в моторе новой "Лады Калины" соседа по подъезду Артема. Долго боролся с собой, но пачка сигарет из стратегического запаса все-таки была вытащена. Первая затяжка выдавила блаженный вздох из моих легких, как в первый раз приятным головокружением отозвалась голова – как же давно я не курил! Сверху вдруг раздался звонкий девичий голосок:

    - Эй, там внизу! Можно вас попросить…

     - Да-а, - расслабленно протянул я, затягиваясь снова.

    - Вы не могли бы чуть-чуть влево подвинуться?

    «Судя по голосу, лет двадцать» - вяло и без интереса подумал я.

    - Зачем? – спросил, не шевельнувшись.

    - Дымом пахнет.

   - Хм… да щас я уже заканчиваю и ухожу!

    Что за времена, блин, нигде от этих поборников чистоты воздуха нет покоя! Скоро покурить можно будет только под одеялом в собственной спальне!

    - О, нет! Вы не поняли! Мне, похоже, тоже покурить хочется… Короче, подвиньтесь влево немного, ваш дым так приятно пахнет!

     Я с сомнением и какой-то патологической жадностью посмотрел на только что распечатанную пачку. Но оборвал себя и вытащил сигарету.

    - Будешь курить? Я поделюсь, - подняв глаза вверх, стал думать, как бы ей эту сигарету на балкон просунуть. 

   -  Э-э, нет. Мне, наверное, нельзя.

   - А что так? Мама поругает?

   - Мама? Ма-а-ма, - задумчиво протянула девушка. – Мама!  Ой!

    У нее что-то упало, потом послышался звук открываемой балконной двери. Ушла? Потом словно что-то ударилось о стену, раздался негромкий, но болезненный стон…

    - Ты жива там? – не сильно-то беспокоясь, так, для поддержания разговора, спросил я.