Сева удивился. Не мог представить этого элегантного господина в своем цехе, с постоянным смрадом, копотью и чумазыми работягами. На других заводах не бывал.
– Спросите, кем отец работает на заводе?
Амалия улыбнулась и ответила сама.
– Господин Курт фон Клуге член Совета директоров фармацевтического концерна «Клуге & Мейер». Под его правлением два десятка заводов в разных городах Германии и в других странах. Тысячи рабочих.
«Ого! – подумал Сева, – Выходит, он капиталист. Неужели, правда, отец?». Директора своего завода Сева видел лишь издали, на праздниках и митингах, а тут директор рядом с ним, в одной машине. Да какой директор! На память неожиданно пришел детский стих «Владелец заводов, газет, пароходов… Чудеса, да и только! Расскажу дома друзьям – не поверят».
В мечтах отец представлялся молодым бравым сержантом в гимнастерке с орденами, напоминал Василия Теркина с картины Нестерова «На привале». С годами отец виделся добрым старичком – пенсионером в очках и всё еще в линялой гимнастерке, как дядя Ваня – первый наставник на заводе. Но, ни как, ни моложавым светским мужчиной непонятного возраста.
Остались позади городские кварталы, и машина вырвалась на автобан Кельн – Бонн, водитель прибавил скорость. Несколько минут быстрой езды, и снова пришлось сбросить скорость, машина неслась уже по улицам Бонна.
Свернули на тихую улочку, спускающуюся к Рейну, и остановились перед кованными металлическими воротами. Вышел шофер, нажал кнопку электронного устройства и ворота открылись. Машина понеслась по широкой аллее парка с мостками и клумбами, за деревьями мелькнула голубая гладь бассейна. Закончилась аллея двухэтажным зданием с колоннами, у него и остановились.
Встречать гостя на крыльцо вышла старая фрау фон Клуге в сопровождении домоуправляющего и прислуги. Отец представил Севу. Фрау протянула руку то ли для поцелуя, то ли пожатия. Сева смущенно пожал ее. Фрау фон Клуге неловко его обняла и спросила, как доехал.
– Ich frohe Mich, Sie zu sehen. (Рад вас видеть).
– Добро пожаловать в дом папА, – медленно выговорил г-н Клуге, заранее выученную фразу.
С помощью Амалии Сева еще раз поблагодарил г – на Клуге и его мать, повторил, что доехал хорошо, всем доволен. Старая фрау, за ней остальные вошли в дом.
Внутри дом оказался просторнее, чем смотрелся снаружи. Отец с Амалией и домоуправляющим привели Севу в подготовленные для него апартаменты. «Прямо гостиничный люкс» – подумал он, вспомнив, как однажды ездил с заводской баскетбольной командой на соревнование в областной центр, и там, их шестерых, поселили в похожий по размерам трехкомнатный гостиничный люкс. Здесь все предназначалось ему одному. «Живут же, люди»! – подумал Сева. Огромная гостиная с телевизором и музыкальным центром, массивные кресла, стол большой и стол для газет и журналов, лимонное дерево с плодами, какие-то огромные, вечно цветущие растения под потолок в изящных ящиках, книжная полка с десятком русских книг.
– Сон не будет – читать надо. – Сказал по-русски г-н Клуге, заметив удивленный взгляд сына на русские книги.
Амалия помогла разобраться, как включать телевизор и радиоприемник, пользоваться музыкальным центром, ставить грампластинки и аудиокассеты.
– Здесь много русских пластинок, – объяснила. – Г-н Клуге выписывал со всей Европы.
Заглянули в спальню, где тоже имелись телевизор и магнитофон, открыли дверь в ванную комнату с большой ванной с бронзовыми кранами в середине, а не в торце, к которым привык дома. Целая квартира! Да что там квартира – именно апартаменты, как назвала переводчица. У его друзей Гали с Юрой, трехкомнатная квартира в знаменитом доме – сталинке, предел мечты горожан, в три раза меньше, определил Сева. Отец предложил отдохнуть с дороги, принять ванну и переодеться. Амалия открыла шкаф, показала приготовленный ему гардероб одежды, заверила, что все подобрано по фигуре, должно подойти.
