Свою рубашку он уже давно не менял.
– Мистер Гаррисон? – спросил он и представился.
Гаррисон произвел на него впечатление подавленного горем человека.
– Я сожалею, что побеспокоил вас, – сказал Гаррисон. – Мне кажется, что я немного поторопился.
Камерон вопросительно посмотрел на него.
– Когда я поразмыслил, то дело вдруг представилось мне совсем в ином свете. Я хотел уже снова позвонить и попросить вас больше об этом деле не заботиться, что вы напрасно приехали сюда...
– Но, может быть, вы все же расскажете мне, что вас угнетает, мистер Гаррисон?
– Это несерьезно. У меня был своего рода шок. Как нарочно сегодня. Когда я это прочитал, то в первый момент мне в голову пришло ужасное подозрение...
Камерон ждал, но Гаррисон не закончил фразу.
– Именно сегодня я похоронил свою жену, – вот единственное, что он добавил.
Камерон с сочувствием кивнул.
– Я видел венок на двери. Но, тем не менее, скажите, что вы прочли?
– Вот. Это находилось среди писем с соболезнованиями.
Тот взял протянутую ему бумагу и внимательно рассмотрел ее. Потом поднял голову и испытующе взглянул на Гаррисона.
– Этому, естественно не следует придавать значения, – быстро сказал Камерон. – Очень пошло, даже цинично сформулировано. Может быть, кем-то, кто сам скорбел о своей потере. Но, впрочем...
Камерон вдруг уселся поудобнее, словно не собирался скоро уходить.
– Может быть, вы закончите эту фразу, которую недавно начали? Что же вызвало то ужасное подозрение, которое возникло у вас в первый момент, когда вы это прочитали?
Гаррисон неохотно ответил:
– Ну, моя жена, само собой разумеется, умерла от болезни самым обычным образом. Но когда я прочитал это, то сразу же подумал, что, возможно... возможно, пожалуй, понять все по-другому. Необоснованная мысль, навязчивая идея, подумаете вы? Мысль, что кто-то мог приложить к этому руки. Но, вероятно, эта идея, вспыхнувшая в моей голове, была совершенно нелепой.
Он закончил фразу с извиняющейся улыбкой.
Камерон не ответил улыбкой. «Все же идея, – сразу подумал он, – а нелепая она или нет, в этом мы должны еще разобраться».
Он снова взял бумажку в руки и стал балансировать ею в пальцах, словно хотел ее взвесить.
– Я полагаю, что вы совершенно правильно поступили, позвонив нам, – заметил он.
– Я не пациент, – сказал Камерон ординаторской сестре доктора Лоренца Миллера. – Я могу подождать, пока доктор не найдет для меня время. В крайнем случае, я могу прийти попозже.
– Там кто-то из полиции, – сказала сестра врачу в заключении разговора. – Он хочет задать вам пару вопросов о миссис Гаррисон. – Она повторила просьбу Камерона.
Врач, совершенно естественно, заинтересовался.
– Можете пройти к нему, – сказала она.
Доктора Миллера забавляло, что в виде разнообразия явился не пациент. А то, что его визитер из полиции, еще больше развеселило его. Он взял сигару, предложил Камерону и затем удобно устроился в своем кресле.
– Меньше всего желал бы я слушать вам пульс, инспектор, или измерять кровяное давление, – шутливо проговорил он. – Хотелось бы мне быть полицейским. Тогда, по крайней мере, я общался бы со здоровыми людьми.
– Со здоровыми преступниками, – сухо заметил Камерон. – И при этом были бы бедняком.
Они перешли к делу. На Камерона врач произвел хорошее впечатление. По крайней мере, он был убежден в его честности.
– Вы лечили миссис Гаррисон, доктор?
– В течение нескольких лет я был их домашним врачом. Когда-то он был моим школьным товарищем. Он вызвал меня...
