– Слышали ли вы когда-нибудь удары молотка?
– Это исключено. Нас целую неделю не было дома. Два дня дом вообще был заперт. Прислуга вернулась раньше нас, утром в понедельник.
Камерон открыл входную дверь и снова распахнул ее.
– Насколько я понимаю, гвоздь был вбит с наружной стороны. Дверь отворяется внутрь, и поэтому гвоздь не мог ее блокировать. Давайте воспроизведем ваши движения. Вы стояли с этой стороны, давая ей пройти. А она, вероятно, проходила, стараясь взяться за ручку двери. Таким образом, она должна была приблизиться сюда и действительно приблизилась к тому месту, где торчал гвоздь.
Он неторопливо кивнул.
– И вы просто выдернули этот гвоздь и выбросили его на улицу? – спросил он.
– С какой стати я должен был сохранять его? – возразил Гаррисон. – В конце концов, я не желал повторения этой истории: мы оба были сильно раздосадованы, и поскольку Моргана не было, я сам взял клещи. Рассказать вам, что за идиотство я обнаружил?
– Да, слушаю вас, – тихо сказал Камерон.
– Гвоздь был вбит наоборот. Головка была вбита в дерево, а острие торчало наружу.
– В таком случае, гвоздь не был вбит. Нельзя вбивать гвоздь шляпкой в дерево.
– Но он был воткнут в дерево очень глубоко. Там был длинный кусок гвоздя, почти такой же длины, как мой большой палец.
– Может быть, сначала было просверлено отверстие, в которое затем вставляли гвоздь головкой внутрь. Считаете ли вы это возможным?
– Да. В таком случае его могли вставить одним махом.
– И как он выглядел? – спросил Камерон. – Он был гладкий или ржавый?
– Я не могу сейчас вам этого сказать. Я только смутно припоминаю, что с нижней его половины свешивались какие-то грязно-коричневые нити. Все это так важно для вас?
– Теперь уже не так важно, – ответил Камерон. – Гвоздь пропал, а ваша жена умерла.
– Я не совсем понимаю, к чему вы, собственно, клоните, – медленно проговорил Гаррисон.
– Вы можете сами ответить на все вопросы, – ответил Камерон ворчливым тоном. – Мне больше нечего к этому прибавить.
Шеф протянул Камерону пачку связанных бумажных бланков.
– Для вас есть поручение, – кратко сказал он.
Камерон прочитал бумаги и его лицо вытянулось.
– Но ведь это совсем другое дело, – запротестовал он. – Это не связано с Жаннет Гаррисон...
– Займитесь этим делом, – резко перебил его шеф. – Или, вернее, прекратите ваше расследование, в основе которого нет ни одного достоверного факта. Да, да, я знаю, вы вообразили, будто это умышленное убийство, но ваше личное мнение меня не интересует. Я хочу использовать вас на более нужной работе.
– Но, сэр, эта женщина...
Шеф ударил кулаком по столу.
– Женщина умерла от столбняка. Это подтверждают врачи, известный врач-специалист. Опытный ученый-медик подписал свидетельство о смерти. Если этого недостаточно, я могу показать вам протокол вскрытия. В нем также ничего другого найти нельзя. Даже если в этом случае и есть какая-то тайна, то она биологического характера и, следовательно, это дело лечебных учреждений, а не полиции. Но если вы так горячо интересуетесь бациллами, то я могу только посоветовать вам сменить профессию и заняться медициной.
Камерон хотел возразить, но шеф сделал негодующий жест.
– Бросьте заниматься этими соболезнованиями. Каждый раз, когда мы имеем дело со смертными случаями, нам пишут сотни людей и убеждают нас заняться расследованием. Это вам хорошо известно. Однако, в тех случаях, которые действительно нужно расследовать, нам никто не пишет. Я вам уже сказал, что она умерла от столбняка, и с этим покончено.
