– Формат побольше есть?
Формат нашелся.
Тем не менее Федор хотел разнообразить ассортимент. Да, продажи идут, но почти то же самое предлагается через семь метров, и еще через семь. Ему хотелось что-то особенное. То, чего нет у соседей. Он снова и снова мысленно возвращался к композициям с засушенными цветами. На странице одного из художников были уникальные работы – и городской пейзаж, и портреты, и натюрморты. Все это дополнено элементами из засушенных растений. Точечно, с высочайшим чувством стиля и вкуса. Может, конечно, туристы, которые приходят на Арбат, не особые ценители, и им бы вид на Кремль или храм Христа Спасителя, но попробовать… а вдруг кто-то оценит? Купит?
– Сквозь завесу дождика и ветра
Из окна их вижу каждый Эень я,
Идеал скупого геометра,
Современных стилей порожденье[16].
Федор сам не понял, как так случилось, что он начал показывать Светлане картины, рассказывать, чем они его зацепили, обращать ее внимание на какие-то нюансы. Их общение становилось глубже, оно несло обоих куда-то дальше-дальше-дальше… Постепенно исчезли письма, уступив место чату.
Федор заканчивал работу в разное время. Сейчас лето – самый сезон. В дождливую погоду, конечно, уходил раньше, все равно покупателей не было, в хорошую засиживался допоздна. Уже другие складывали свой товар, а он еще работал, и когда усталый приходил домой – первым делом включал компьютер. Светлана там? Даже если не сидела перед экраном, почти всегда горел зеленый огонек. Она его ждала. И это было… Федор не мог дать точного определения своим эмоциям и чувствам, но были они очень теплыми, согревающими. Этот зеленый огонек давал привкус упорядоченности и уюта его фактически одинокому существованию.
Федор возвращался вечерами домой, где его ждал не только старый отец, но и женщина.
Неважно, что в сети. Неважно, что они никогда не виделись. Но ведь ждала же.
– Буду некстати теперь вспоминать перед сном
Солнечный мир тишины переулков, в которых
Не уважают газету и свой гастроном
И уважают соседей, собак и актеров[17].
В общем, надо поговорить с Абрамом Моисеевичем.
– Сколько стоит эта картина? – Низкий плотный мужчина ткнул пальцем в натюрморт с сушеной воблой и кружкой пива.
– Полторы тысячи.
– А подешевле есть?
– С ливом?
– Да.
– С пивом дешевле нет.
– А с чем есть?
– С водкой. Смотрите – стакан, огурчик соленый, газетка.
– Не, с водкой не то. С водкой на стену не повесишь.
А с пивом, значит, повесишь. В гостиную. Над диваном. Самое оно. Федор проводил любителя пива взглядом.
– Привет, как дела?
Петя закончил свое чтение и подошел к лотку с картинами, протянув руку для приветствия. Федор пожал.
– Да ничего. День нормальный, выручка есть. Слушай, ты торопишься?
– Не особенно, могу постоять. – Парень сразу все понял.
– Я ненадолго, мне до Моисеевича и обратно.
– Давай.
Федор похлопал студента по плечу и направился к книжному.
Абрам Моисеевич был у себя, занимался любимым делом: листал старинные фолианты. Честно говоря, Федор не особенно верил в успех своего предложения. Хозяина в первую очередь интересовала прибыль, а не траты на покупку работ, которые не факт, что купят. Но Федор включил телефон, показал фотографии, обратил внимание на то, что художник неизвестный и цена невысока. Если они приобретут сразу несколько работ, то можно поговорить о скидке.
– Конечно, много картин покупать не надо. Но штуки три на пробу в разных жанрах – вполне.
