Мама попятилась.
– Она не наша дочь.
– Стелла… – пробормотал папа себе под нос.
Доктор Сируэлос опустила голову, затем вновь посмотрела на родителей.
– Это подводит меня к следующему вопросу. Вы думали насчет дальнейших планов? Что будет после того, как истечет срок временной опеки?
– Дальнейших планов?.. – безучастно переспросила мама.
– Марлоу ничего не помнит из прежней жизни. Насколько известно, вы – единственная семья, которая у нее есть. Нам еще предстоит выяснить обстоятельства ее прошлого. Жив ли кто-нибудь из ее родственников. Если вы не планируете выстраивать с ней длительные отношения, тогда лучше разорвать их сейчас. Дайте ей шанс начать жизнь с теми, кто будет с ней в долгосрочной перспективе.
Ее спокойный тон не смягчил напряжение, которое отпечаталось на мамином лице. Папа протянул руку и похлопал маму по плечу, словно проверяя, все ли с ней в порядке.
– Мы еще не обговаривали детали. Нам нужно обсудить это наедине. – Папа перевел взгляд на меня, словно внезапно вспомнил, что я тоже там.
– Понимаю, – сказала доктор Сируэлос. – А пока, пожалуйста, держите меня в курсе, если заметите любые существенные изменения в состоянии Марлоу.
Она направилась к двери, чтобы позвать девочку.
– Как думаете, ее память восстановится? – резко спросила мама.
– Только время покажет. Возможно, завтра она все вспомнит. А возможно, никогда.
Мама задумчиво кивнула, глядя на Марлоу через окно. Та подняла куклу и улыбнулась.
* * *
Неделю спустя к нашему дому подъехала машина шерифа Ванденберга. Он отрастил бороду. Судя по всему, папа его не ждал.
– Прошу, заходите, – сказал он, придерживая входную дверь.
Мони предложила гостю чай, но тот отказался.
– Надолго не задержусь. Я в городе по другому делу. Просто решил заскочить по пути. Слышал о вашем маленьком чуде.
В кухню вошла Марлоу. Шериф Ванденберг на секунду умолк, воззрившись на нее. Уже тогда она обладала способностью притягивать к себе взгляды.
– Ты, стало быть, Марлоу? – дружелюбно спросил он.
– Мне шесть.
– Правда? Ну здорово. Ты меня помнишь?
– Нет, – без обиняков заявила она и спряталась за Мони, теребя свою рубашку.
Мама положила руки мне на плечи. Не Марлоу, а мне.
– Она до сих пор немного боится говорить при посторонних.
Шериф Ванденберг кивнул.
– По словам доктора Сируэлос, еще слишком рано допрашивать маленькую леди.
– Думаю, это разумно, – сказал папа. – Лучше действовать не спеша.
– Правильно. Но раз уж я здесь, не возражаете, если я задам несколько вопросов Айле?
Папины брови поползли вверх. Он внимательно посмотрел на меня и пожал плечами:
– Не вижу причин для отказа.
Я пошла за шерифом Ванденбергом в гостиную. Родители остались на кухне, а Мони отвела Марлоу в комнату поиграть.
– Где бы ты хотела сесть?
Я глянула по сторонам, затем вниз.
– На полу.
– О… конечно. Только предупреждаю, колени у меня уже не те, что раньше.
Мы сели на кремовый ковер. Я водила по нему руками, подбирая маленькие катышки, лишь бы не смотреть на шерифа.
– Айла, ты хорошо помнишь ту ночь, когда нашла свою подругу Марлоу?
– Она мне не подруга.
Шериф прищурил глаза.
– Нет?
– Ну, не совсем.
– Жуткая тогда выдалась ночка.
– Ага.
Я подняла глаза. Его густая лоснящаяся борода резко контрастировала с отполированной лысиной.
– Помнишь, что ты делала прямо перед тем, как нашла Марлоу?
– Да. Мы ели лапшу. Она была немного острой.
– Вы все находились в доме?
– Да. Мони. Мама. Папа.
