Подобная бесцеремонность не была для Мони в диковинку. После переезда в эту страну она быстро усвоила, что у некоторых американцев напрочь отсутствует понятие о личных границах, и предпочитала попросту этого не замечать. За годы жизни в Америке Мони научилась справляться с досадными, не зависящими от нее обстоятельствами.
– Ох, я слишком старая, – улыбнулась она, беря нас с Марлоу за руки.
– Старая? По вам не скажешь, – заметила Ада с басовитым грудным смехом.
– Это Айла и Марлоу. – Мони выставила нас перед собой как два маленьких буфера.
Ада оглянулась куда-то назад, затем поискала взглядом вокруг фургона.
– Я уже говорила, что переехала сюда со своим внуком? Он примерно вашего возраста. Будет славно, если вы, ребятки, подружитесь. – Она снова огляделась. – Сойер. Сойер! Должно быть, мальчишка где-то на заднем дворе. Сходите поищите его, ладно? И спасибо за все!
Она похлопала по контейнеру, как по барабану.
Мони вскинула бровь.
– Пожалуйста.
Предоставив нам искать внука, женщина поспешила обратно в дом, несколько раз оглянувшись через плечо.
Я взяла Марлоу за руку и направилась к заднему двору. Дом был отделан бледно-желтым сайдингом, на краю участка стоял серый сарай. Растущий поблизости большой куст сирени вдруг затрясся, осыпав землю дождем фиолетовых лепестков-конфетти. Из куста вынырнул худощавый мальчик с тоненькими, как у олененка, руками и ногами. Вся его фигура была угловатой и нескладной. Песочного цвета волосы падали на зеленые глаза, пристально смотревшие на нас.
– Там в сарае под потолком осиное гнездо, – сообщил он и стукнул длинной палкой по крыше.
Покосившись наверх, Марлоу спряталась за мою спину.
– Вы сестры?
– Что?
– Сестры. У вас одинаковое выражение лиц.
Я мотнула головой, как будто это что-то проясняло, и поискала взглядом гнездо.
– Ты Сойер?
– Ага. – Мальчик снова ударил палкой по черной черепице, из-под которой с жужжанием вылетела единственная оса и унеслась в небо. – Мы с бабушкой приехали сюда из Вайоминга. Бывала там? У нас по улицам бродят лоси. Ты когда-нибудь видела лося?
– Вживую нет. – Я отмахнулась от другой осы. Марлоу пригнула голову. – Зачем тогда ты переехал в Миннесоту?
– Пришлось. Я буду жить с бабушкой Адой.
– Почему?
– Отец ушел из дома.
Что-то в его голосе заставило меня прекратить расспросы. Мальчик ударил по крыше еще сильнее; в стороны полетели кусочки коры.
– Прекрати, – велела я.
– Я хочу достать гнездо.
– Если ты его собьешь, осы разозлятся и покусают нас.
– Бабушка Ада говорит, что яд можно высосать. Так что ничего с тобой не случится.
Я фыркнула.
– Не хочу, чтобы меня ужалили. И вообще, вдруг у нее аллергия.
Марлоу энергично закивала.
– Да. Мы не хотим, чтобы нас ужалили. Так что перестань.
Сойер опустил палку.
– Откуда вы знаете, как меня зовут? – Он сощурил один глаз и растянул губы, обнажив огромные кривые резцы.
– От твоей бабушки. Это она велела тебя найти.
Мальчик сунул руку в карман и пару секунд смотрел в землю, словно обдумывая варианты.
– А тебя?
– Что – меня?
– Как звать?
– Айла.
– А ее? – Он махнул палкой.
– Марлоу.
– Ладно, Айла и Марлоу. Я не буду сбивать гнездо.
Когда он повернулся, чтобы выбросить палку, на траву шлепнулся какой-то предмет. Нагнувшись, я разглядела маленькую пластиковую фигурку рыцаря в шлеме с опущенным забралом. На его блестящей поверхности играли солнечные блики.
– Сойер!
– Бабушка Ада зовет. Надо идти, помочь ей. Еще увидимся.
