И на обратном пути ему выпало стать свидетелем зрелища, очень редкого для сельской местности в Англии, – зрелища епископа, бегущего во всю прыть. В таких захолустьях, как Нижний Брискетт-на-Мусоре, вообще крайне трудно увидеть епископа во плоти. И в подобных исключительных случаях он либо едет в величественной машине, либо шествует величавой походкой. А этот епископ наддавал, как победитель дерби, и Августин остановился, чтоб упиться нежданным зрелищем сполна.
Этот епископ был крупным, дородным епископом, созданным более для прочности, чем для скорости, но тем не менее он показывал прекрасное время. И пронесся мимо Августина в вихре мелькающих гетр, а затем, демонстрируя свою разносторонность как атлета, он внезапно свернул к дереву и стремительно взобрался на высокий сук. Как без особого труда отгадал Августин, им руководило желание избежать более близкого знакомства с огромным мохнатым псом, который усердно гнался за ним. Пес достиг дерева через секунду после того, как его добыча скрылась между ветвей, остановился у ствола и залаял.
Августин неторопливо подошел поближе.
– Маленькое недоразумение с бессловесным другом? – осведомился он благодушно.
Епископ посмотрел на него со своей вышки.
– Молодой человек, – сказал он, – спасите меня!
– Сей, вне всяких сомнений, момент, – отозвался Августин. – Положитесь на меня!
До этого дня все собаки внушали ему смертельный ужас, но теперь колебания были чужды Августину. Стремительнее, чем поддается описанию, он схватил с земли камень, метнул его в пса и испустил торжествующий вопль, когда камень с громким хлопком угодил в цель. Пес, знавший свою меру, покинул место действия со скоростью около сорока пяти миль в час, и епископ, опасливо спустившийся на землю, крепко сжал руку Августина.
– Мой избавитель! – сказал епископ.
– Забудьте! – бодро отозвался Августин. – Всегда рад выручить товарища. Мы, священнослужители, должны стоять друг за друга.
– Я думал – еще минута, и он меня растерзает.
– Не самый приятный собачей. Просто кипел нерастраченным пылом.
Епископ кивнул.
– Но зрение его не притупилось, и крепость в нем не истощилась. Второзаконие, тридцать четыре, семь, – добавил он. – Быть может, вы укажете мне дорогу к церковному дому? Боюсь, я немного заблудился.
– Я провожу вас туда.
– Благодарю. Но пожалуй, будет лучше, если внутрь вы заходить не станете. Мне необходимо обсудить серьезнейшие дела со стариной Мордатым, с преподобным Стэнли Брендоном, хотел я сказать.
– А мне надо обсудить серьезнейшее дело с его дочерью. Я поброжу по саду.
– Вы превосходный молодой человек, – сказал епископ, когда они направились к деревне. – Младший священник, а?
– Пока. Но, – добавил Августин, потыкав пальцем в грудь своего спутника, – погодите немного и увидите, как я воспарю. Я только одного прошу: погодите и поглядите.
– Непременно. Вы, несомненно, подниметесь высоко, на самую вершину дерева.
– Прямо как только что вы, а? Ха-ха!
– Ха-ха! – отозвался епископ. – Ах вы, юный плутишка!
И он ткнул Августина пальцем под ребро.
– Ха-ха-ха! – ответил Августин.
Он похлопал епископа по спине.
– Но шутки в сторону, – сказал епископ, когда они вошли в сад при церковном доме. – Я действительно намерен присмотреть за вами и позабочусь, чтобы вы поскорее получили приход, которого заслуживаете своими талантами и характером. Говорю вам, мой милый юный друг, со всей серьезностью, что я еще не видел ловкости, равной той, с какой вы спровадили камнем эту псину. А я всегда говорю только чистую правду.
