Доминик толкнула вальявочную дверь и вошла внутрь. Столов не было, только витрины со съестным и небольшая барная стойка. Позади нее женщина, похожая на добрую сову из мультфильма, вытирала полотенцем стакан. Увидев Доминик, она тепло, по-дружески улыбнулась. Доминик улыбнулась в ответ.
– Здравствуйте, синьора, не подскажете, где тут номер двести двадцать «эс»?
Стакан и полотенце перестали вращаться. Оливковые глаза с интересом уставились на пришелицу поверх очков.
– Добрый день и тебе, Лаура. Хотя мы сегодня уже виделись, и тогда ты вроде помнила мое имя. Но вот как ты запамятовала, солнышко, что двести двадцать «эс» – это твой дом?
Доминик, растерявшись на несколько секунд, весело хохотнула.
– Спасибо, что подняли мне настроение! Я б не отказалась иметь домик в ваших краях, но, к сожалению, в моем удостоверении личности обозначен совсем другой адрес. И имя, опять же к сожалению, тоже другое. А еще у меня замечательная память на лица, поэтому я на сто процентов уверена, что вас, моя синьора, вижу в первый раз в жизни.
«Сова», склонив голову набок, изучающе смотрела на Доминик. Во взгляде появилась тревога.
– Может, надо вызвать врача? Ты кроме этого… пробелов в памяти, в целом как себя чувствуешь?
– Благодарю за заботу, синьора, но вы просто перепутали меня с кем-то. – Доминик перестала улыбаться. Если ее перепутали с кем-то из дома под номером 220с, то что же это получается? Похожая на нее женщина живет с Алессандро? Вот вам и рыцарь печального образа, хитроумный, черт возьми, идальго! Сколько же он уже ухаживает за Доминик (ну, ухаживает – громко сказано, в основном на выставки да концерты ангажирует)? Месяца три? Нет, больше – полгода уж, наверное, с тех пор как с ним случился инцидент в лице дочери перспективного заказчика.
А было так: несовершеннолетняя, зато совершенно избалованная особа, единственная наследница нескромных сбережений скромного владельца сети супермаркетов решила стать Дульсинеей. Не просто так решила, разумеется, а после краткого, но вдохновляющего знакомства с архитектором, который возводил продовольственному королю загородный замок. Ей Ловец Бабочек показался прекрасным рыцарем. Наверное, потому, что других рыцарей в окружении папочки не водилось. И пока единственный бесценный экземпляр думал о стропилах и эркерах, Дульсинея измышляла способы сердце идальго поразить.
И регулярно их практиковала: то в бассейн заявится купаться неглиже, то на шею архитектору запрыгнет. Алессандро, как мог, пытался противостоять внезапным атакам и призывал к платоничности, однако благоразумие не входило в число девушкиных добродетелей. Рыцарь был поставлен перед выбором: или пылающая страсть до конца каникул, или рассказ папе про пылающую страсть. С интимными подробностями. Скабрезными. Иди доказывай потом, что Дон Кихот.
Архитектор подумал-подумал, взвесил последствия и выбрал правду. То есть «Всю правду о». Ну а Доминик уж постаралась. Точнее, Джулиан. Он ведь тоже на идальго похож. Если надо. Фото архитектор Дульсинее сам предъявил и рассказал про два варианта: либо тут до конца строительства – институт благородных девиц, либо папа может его по-настоящему устроить, чтобы репутацию дочери спасти. От позора. Всеитальянского.
И вот теперь выясняется, что задекларировавший себя холостым джентльмен вовсе таковым не является? Доминик поводила губами влево-вправо. Представить себе Алессандро в роли изменника не получалось. Может быть, эта Лаура – не текущая пассия, а бывшая? Когда-то, может, и проживала в 220с, теперь – нет. А общепитовский персонал не в курсе. А что? Вполне логично. Это женщины любят разнообразие, мужчины же всегда влюбляются в похожих. Так что ее физиогномическому сходству с неизвестной Лаурой удивляться не приходится. Такой уж, видно, у архитектора любимый типаж. А что бывшая именно сегодня появилась именно в этом месте – так просто мимо проходила, вот и все. Ведь если б у них с Алессандро о встрече была договоренность, он бы ее, Доминик, уж наверное в гости не звал.
