Хозяйка непонимающе смотрела на возбужденного паренька.
– Ну и что?
– Как – что? Неужели вы не видите особую связь между нашими мирами?
Сделав глоток латте макиато (ужас, связи между сахаром и подсластителем точно не было!), Доминик честно пожала плечами.
– Ваш мир – увеличительное стекло этого! – торжественно возвестил Дарио и раскинул руки в стороны, орошая клумбу остатками напитка.
Доминик вылила туда же и свой – пить его было невозможно.
– Стекло, не стекло, – махнула она рукой, – какая разница? Что это меняет?
– Местоположение выхода, конечно! Вчера мы искали не там!
И юный специалист по параллельным мирам поделился с внимательной аудиторией своей теорией.
Поскольку мир Доминик являлся лупой мира Лауры, то есть находился от него в необратимой зависимости, то и проход по мосту был возможен только в одном направлении – отсюда туда. Стало быть, это не Доминик влезла в нору, а Лаура. И хотя, скорее всего, уже выяснила, где эта самая нора находится, обратно просто не может попасть – как нельзя запрыгнуть с земли на балкон третьего этажа. Сила зависимости, то бишь гравитации, не даст.
Доминик открутила мягкую головку розы с ближайшего куста. Теория увеличительного стекла, конечно, была красива, но женщину больше интересовала практика.
– И ты считаешь, этот балкон можно найти?
– Я уверен, милая синьора! Дело в том, что он не общественный, как я вчера думал, а индивидуальный – только для вас с Лаурой. Я вчера немного почитал про внезапную потерю памяти и нашел кое-что интересное. Феномен истерической амнезии, а точнее – один ее вариант под названием «фантастическая псевдология». Это когда больному не нравятся какие-нибудь факты его биографии или там семейное положение, и они из его памяти вытесняются.
– У меня никакой псевдологии нет, – обиделась Доминик. Развернулась и направилась к дому – от мокрого полотенца начало знобить.
– Я знаю! – досадливо воскликнул мальчик. – И если предположить, что хотя бы у части больных ее тоже не было, то мы имеем приблизительную статистику перехода в параллельный мир. Примерно два человека на сто тысяч. Это соответствует коэффициенту случайности – я имею в виду случайного попадания в дыру. Если бы дыра – где угодно – была общая, этот показатель получился бы на несколько порядков выше. Следовательно, у каждого человека, – а возможно, и не только человека, но по другим биологическим видам у нас статистики нет, – в какой-то точке нашего мира есть свой проход в соседний мир. И от этого прохода у этого человека есть ключ – предположительно, индивидуальный энергетический спектр. Но траектория движения конкретного индивидуума на протяжении жизни обычно такова, что он не приближается к своей дыре. Например, если б ваша дыра была где-нибудь в России или Антарктике, вы бы даже рядом с ней никогда не погуляли.
Они зашли в дом и друг за другом пошагали по лестнице на второй этаж.
– Может, поэтому людям так нравится путешествовать, – предположила хозяйка, оглядываясь на топающего в фарватере Рыжика, – ими движет подсознательное желание найти свою дыру.
Взгляд мальчика хоть и был устремлен на Доминик, однако видел совершенно другое пространство.
– Увеличение и уменьшение не может быть бесконечным. Значит, сцепленных измерений мира только два. Такая модель, с одной стороны, доказывает дуальность всего сущего, – немного замедленно, словно в трансе, бормотал Дарио, – но с другой, к сожалению, отвергает многомировую интерпретацию Эверетта.
