Однако, когда я дохожу до конца лестницы, кто-то окликает меня вслед.
– Что здесь происходит?
Это та самая женщина со школьного двора. Высокая блондинка. Худосочная. Собственной персоной хозяйка дома Джулия.
– Эта женщина приглашена, но я не смогла найти ее имя в списке гостей. Я очень сожалею, – бормочет девочка, запинаясь и комкая слова.
Джулия смеется. Она стоит в дверях, приобняв девочку одной рукой за плечи. Девочка вздрагивает от этого прикосновения. Со стороны их поза выглядит как милое проявление любви и нежности. Однако, по всей видимости, эти якобы ласковые объятия были такой силы, что костяшки пальцев Джулии на плече у девочки побелели.
– Мне кажется, ты слишком буквально меня поняла, дорогая. И разумеется, я не говорила, чтобы ты отправляла людей прочь.
– Я очень сожалею… – снова мямлит девочка, и ее щеки уже абсолютно пунцовые от смятения. Это так не сочетается с ярко-красным платьем, в которое она одета. – Я не хотела…
– Это полностью моя вина, – вступаюсь я, стремясь разрядить обстановку. – Ты просто делала то, что велела твоя мама.
Я поднимаюсь обратно по ступеням крыльца. Джулия еще раз сжимает дочь в подобии объятий и отпускает ее:
– Да, правильно. Что ж… Тогда, будь добра, вернись к гостям и наполняй бокалы. Их явно не хватает, – обращается Джулия к девочке, которая кивает и сразу же убегает внутрь дома.
Я поднимаю голову и ловлю на себе жесткий взгляд голубых глаз.
– Сэди, – поворачивается ко мне Джулия, и в ее голосе слышатся ледяные нотки.
– Извини, что я вовремя не ответила на твое приглашение, – начинаю оправдываться я. – Твое сообщение попало в папку «Спам». Видимо, от этого и пошли все дальнейшие недоразумения…
Джулия ничего не ответила, повернулась и стремительно зашагала от меня прочь на звук голосов из глубины дома. Торопливым шагом я следую за ней, стремясь не отставать. Мы идем по длинному мраморному коридору в левое крыло особняка. Пересекаем холл, проходим сквозь череду двойных дверей, оставляя где-то сбоку лестницу, ведущую наверх. И наконец оказываемся в огромном парадном зале. Я невольно сравниваю этот шикарный особняк с убогостью дома моей матери. И мне даже становится любопытно, как бы реагировала Джулия, если бы из этого дворца, стены которого украшены позолоченной лепниной, а потолки любой из комнат переливаются блеском хрустальных люстр, ее перенести в мой допотопный дом.
И переливаются золотом здесь не только стены. Прежде чем я успела присоединиться к остальным гостям, передо мной появляется официантка с подносом канапе. Разрезанные пополам перепелиные яйца покрыты слоем красной икры и украшены золотыми листьями. Все вместе это выглядит восхитительно. Я беру два канапе и запихиваю оба себе в рот, после чего замечаю, что поднос с едой практически не тронут. Скорее всего, я единственная на этой вечеринке, кто вообще притронулся к закусками. Я размышляю об этом с нарастающим ужасом и стараюсь побыстрее проглотить доказательства своей жадности. Но делаю это чересчур поспешно и неосторожно. Кусок яйца застревает у меня в горле, я задыхаюсь от кашля, мое лицо краснеет, глаза слезятся.
Я впадаю в панику – от застрявшего в горле канапе я не могу дышать. Кашляя и брызгая слюной во все стороны, я наклоняюсь, пытаясь как-то протолкнуть этот чертов кусок. Будь оно все проклято! Как такое могло случиться?! В этот момент я получаю резкий сильный удар по спине между лопаток, и яйцо вылетает у меня изо рта прямо на пол. Я выпрямляюсь и пытаюсь отдышаться, вытирая слезы. Щеки пылают от стыда.
