Вся власть твоя - страница 22

Против острого меча Максимиллиан Метел знал, как воевать, против магии – нет. И потому проиграл. Силой, покорившей себе Асилум, обладал Совет Магистров. А не эти дети.

Не сейчас.

Пыль наконец улеглась, и Макс отвел взгляд.

На него самого уже никто не смотрел. За месяц, прошедший с тех пор, как он попал к исе Ие, казалось, все привыкли. Хорошо, что не трогали и не поносили его на чем свет стоит, как в первые дни: Совет постарался выставить преступников, преданных Суду, сущими монстрами. Убийцами. Список преступлений двух бедолаг, кому даровали право на Суд вместе с ним, поражал, таких бы Макс повесил самолично. Им не повезло – стража вела их, как дичь, и лишь боги помогли Максу избежать казни. И иса Ия. Он это понимал.

При Оре, которая, казалось, и слыхом не слышала, что о нем говорят, никто не пытался прямо задеть его, помня, что оскорбление раба – это оскорбление его хозяина. За ее спиной ему грозили кулаками, шепотом ругали, понимая, что он ничего не сможет им сделать. Макса не интересовало, ненавидели ли его потому, что он – Метел или же потому, что считали грабителем или убийцей, достойным креста. Он видел издалека, как те поднимали на холме за рекой. Но Ора не пожелала присутствовать на казни, а он – тем более.

В городе ису Ию сторонились, хоть неприязни девушка не вызывала, а ее зелья и амулеты пользовались спросом. При ней старались вообще не замечать раба, лишь пару раз девушке пытались намекнуть, что она пригрела на груди змея, опаснейшего преступника, да, сейчас совершенно безвредного, но кто знает! Ора с неожиданной твердостью пресекала подобные нарекания.

Макс лишь усмехался, стараясь, чтобы никто не увидел: его хозяйка была иногда столь наивна. И с неким извращенным удовольствием ждал, когда она все же поймет и примет правду. Ора не боялась его, даже зная, что он мог быть осужден за любое гнусное преступление. Погруженная в свои проблемы, она пока что по неведомым причинам не задавалась вопросом, кто же на самом деле навязанный ей раб. И продолжала безыскусно, но сытно кормить его, обеспечила одеждой по размеру и даже выделила небольшую комнатку на втором этаже дома.

Сразу было видно, что там давно никто не жил, а за некогда добротным домом толком и не следили. Помимо этой комнатушки там были еще две закрытые; ключи, впрочем, висели между дверьми на криво вбитом гвозде, можно было взять и отпереть любую при желании. Сама Ора обжила первый этаж и, видимо, совершенно насчет второго не беспокоилась. Максу пришлось разгрести хлам в выделенной каморке, отмыть от слежавшейся в комки пыли дощатый пол, стены и скошенный потолок. В последнем обнаружилась прореха, через которую виднелось небо, а пол оказался настолько щелястый, что было удивительно, как он до сих пор не провалился.

Максу в далекой юности приходилось проходить через муштру наравне с простыми солдатами. Они строили укрепления для военного лагеря, командир не терпел праздности и заставлял работать в поте лица всех, от низших чинов до командиров подразделений. И сейчас Макс, с ностальгией вспоминая о тех временах, бегал с ведрами по низкой узкой лесенке, хоть проем, в который она уходила, каждый раз угрожал его голове. Вниз – вылить грязную воду и набрать чистую, затем вверх, и все с предельной осторожностью, чтобы не расплескать.

Наверное, если бы он рассказал это Аврелии, то она склонила бы прелестную русоволосую головку ему на плечо, тихо рассмеялась – как колокольчики звенят – и предложила бы ему рассматривать все это как очередную тренировку. Он точно наяву слышал ее нежный, бесконечно любимый голос: «Своих солдат ты хуже гоняешь, Максим, без пощады». Аврелия, урожденная принцесса, никогда не выказывала желания смотреть, как он муштрует личную гвардию Императора, ее отца, находя это варварским зрелищем. Зато Домна и Люций частенько сбегали от матери и во все глаза наблюдали за тренировками, а потом взахлеб наперебой пересказывали ей, что именно папа делал. Аврелия с улыбкой журила их.