Втора. Иллюзия жизни. Том 1 - страница 28

–Пойдем, пойдем…)

Когда бомж снял очки, я с криком радости, повисла у него на шее. У пацанов на перроне, что, как на параде, взглядом сопровождали меня, даже челюсти деформировались, как-то дружно высунулись вперед и отпали. Они так и остались стоять с открытыми ртами. А тетка, что проходила мимо, повернулась и назвала меня малахольной. (Я не больно сильна в кулинарии, путаюсь во многочисленных рецептах, но знаю, что есть соленые огурцы, а есть малахольные.) Это был Чавось. Если бы вы видели, что было в доме, когда я его притащила. Мы его три дня отдраивали и никуда не отпускали. Цыган его переодел, пообещал грандиозный шашлык. Мы были на десятом небе, как будто встретили самого любимого родственника. Больше всех обрадовался Немой. Он даже как-то преобразился внутренне, ожил. Стал чаще улыбаться, перестал копаться в моих мозгах. Он не догадывался, но я всегда знала, о его присутствии. Однажды вечером Чавось предложил мне прогуляться. Незаметно наш путь привел нас к берегу Днепра, из всей красоты, к которой я не то, что была безразлична, но, как и множество людей не замечала ее, мне в глаза кинулись многовековые ивы, стоящие вдоль берега и раскинувшимися ветвями, пьющие воду из Днепра. Редкие прохожие обращали внимание на необычную пару-мужчина в дорогом спортивном костюме, держал бережно молодую девчонку, в джинсовых брюках и батнике, мужского покроя. Они шли молча не спеша, приближаясь к цели, известной только им двоим. Мужчина иногда поправлял темные очки-капельки, походка его, со стороны, выглядела усталой и слегка качающейся, как у матроса, недавно сошедшего на берег.

– Дочь гуляет с слепым отцом: -зациклились на мысли прохожие, и это было настолько очевидно, что даже хотелось посмотреть на себя со стороны.

Все, по просьбе трудящихся. Чавось показал желательную мне картинку. Я от неожиданности от шарахнулась в сторону. Мне показалось, что Чавось улыбнулся, напугав меня. Сама дура, забыла какие монстры меня окружают. Самое удивительно, что я совсем не почувствовала действия ментала. Голова не болела, весь организм усыплен спокойствием, чувствовалась какая-то незримая сила, надежность, уверенность в будущее. Что мне нравилось в Запорожье, то, что всегда, даже не в зонах отдыха, можно было найти лавочку, с неизменно прилагающийся к ней урной. Можно было просто сидеть и смотреть на Днепр, неторопливо несущий свои воды, на остров Хортицу, виднеющийся невдалеке, на этих лавочках всегда хорошо думалось. Я любила эти лавочки и иногда засиживалась на них до вечера. Пройдет совсем мало времени, и не жители Запорожья, а маленькие малолетние ублюдки, уничтожат все лавочки, пустив их через многочисленные пункты приема метала, на сигаретный дым и наркотики. Вместо лавочек оставят окурки и использованные шприцы. Чавось все откладывал и откладывал разговор, я чувствовала, что ему было тяжело, я уже мысленно приготовила к расставанию, я просто знала, что такие люди не принадлежат себе. Чавось весь напрягся и заговорил. Пока он говорил, я ревела, как дура, мозг автоматически записывал этот монолог, но было больно…очень больно. Он сказал, что приехал за Немым, он сказал, что нашел Гюрду, недалеко от Белгорода, в психоневрологическом интернате. Она его не узнала. Он попросил, чтобы я съездила, проведала её, поговорила с ней. (Но он промолчал, про обстоятельства, при которых её нашли-на трассе Харьков -Белгород. Рядом с двумя перевернутыми иномарками, с разбитыми тонированными стеклами, в сотне метров от аварии, среди кучи трупов, среди которых было два с отрезанными головами, в милицейской форме. В остальных трупах, можно было узнать лиц кавказской национальности. Девочка была без сознания, с двумя сквозными пулевыми ранениями, потеряла много крови, в руке был намертво зажат осколок бутылочного стекла. Более подробный осмотр подтвердил подозрение врачей. Девочка была изнасилована с особой жестокостью. Осколок стекла удалось забрать, только под воздействием наркоза, при операции. Милиция закрыла дело, списав все на бандитские разборки, отправив все документы по этому случаю в архив, который через полгода успешно сгорел, от неисправности проводки. (Рукописи не горят-утверждали древние.) Он говорил, что не хочет нас впутывать в эту грязь, что мы и так настрадались, пообещал помочь с паспортами, с нашей легализацией, похвалил за изобретательность с метриками, пообещал держать нас на контроле…Главное пообещать. К вечеру мы вернулись домой. Он выбрал момент, когда все разбежались, по своим делам позвал меня, прикрыв на щеколду дверь, и из своего рюкзака достал чудо, видеомагнитофон с телевизором. Видеосалоны стоили тогда баснословных денег, заправлялись кассетами, а этот был маленький, цветной-на аккумуляторах и со стереонаушниками. Вставил кассету и сказал смотри, сам уже давно перешел на ментал. На экране показывали, какую-то семью, красивый худой мужчина, вместе с похожей на Мальвину, женщиной, качали колыбель, в которой плакал ребенок. Все это записано было без звука, как-то не интересно. Чавось среагировал, почувствовав мой металл, перекрутил кассету наперед. Там паренек, лет четырнадцати, чинит велосипед и ему что-то рассказывает отец, потом он идет по какому-то городу с католической библией в руке, рядом видны стены монастыря, парень выглядел уже постарше. Чавось поставил видео на паузу. Втора, внимательно посмотри и запомни этого парня.