Втора. Иллюзия жизни. Том 1 - страница 39

На следующий день я уже гуляла по вечернему Бердянску. Какой красивый и уютный городишко, я мгновенно влюбилась в его набережную, всю усыпанную причудливыми добрыми памятниками, оригинально изогнутыми фонарями, везде обилие цветников и люди…, этот маленький отдыхающий народ, прыгающий вокруг обилия неземной красоты, разноцветными шариками с переливами колокольного смеха. Для меня Бердянск так и остался в памяти городом радостных колокольчиков. А море?

– Вы спросили– Море? А что море:

–Много воды -, как говорил Михалыч.

Чем привлекательны эти небольшие города-курорты, что здесь можно встретить столько экзотики, неожиданно, незапланированно. По небольшим уличкам ездили розовые кабриолеты с обнимающимися и целующимися мужчинами. Олег по телефону их назвал голубыми или голубцами, не помню, но голубцы в столовой я брать на всякий случай прекратила. Они мне и раньше не нравились, я всегда ела голубцы мясо отдельно, а капусту…оставляла на тарелке. Эти голубые, оказывается, тоже оставляли много капусты на курортах. Кто им её только выращивал? (Как-то по телевизору мелькнул один из сыновей знаменитого украинского миллиардера. Вроде и одет, как полагается, по молодежному, но с этой прической, ужимками, выглядел не мужиком, а элитной проституткой. Спаси меня бог от таких наследников. Мне эти мажоры в жизни потом столько на паскудили. Инфантильные злобные твари. Они наверно интуитивно чувствовали свою неполноценность и отыгрывались на нормальных людях. Веселились, развлекались, Гады. Сколько судеб и жизней перекалечила эта золотая молодежь!) Недалеко от квартиры, которую я снимала, прямо на пляже в палатке жил мужчина лет сорока, с косичкой на голове (такой мощный лошадиный хвост), и настоящим лемуром (такое чудо, с большими когтями, ходит на четырех лапах, как медведь, мяукает, как кошка и больше похож на кошку, размером с хорошую рысь). У мужчины на руке был выколот якорь; бывший моряк, – подумала я, оказался – художник из Питера. Лемура он водил на поводке, заходя в магазин, привязывал это существо, где ни будь за поручень. При отсутствии хозяина, лемур вспоминал, что он все же обезьяна и начинал дергать и грызть кожаный узелок поводка. Жизненное кредо этой не до обезьяны, не до кошки просматривалось без ментала, оно (существо) нацелено было любыми путями смыться. При появлении хозяина, оно, как ни в чем не бывало смотрело на прохожих, на обступивших ее детей и издавало вполне миролюбивые звуки. По пляжу иногда маленькими толпами с свирелями и небольшими бубнами проходили кришнаиты, молодые бабки назойливо предлагали религиозную литературу, со странными названиями. Типа того, возьми бесплатно, прочитай, и у тебя башню снесет, сам потом принесешь в молитвенный дом все, что нажил. Мне в открытое окно подбросили несколько журналов, я поинтересовалась. Явно спецы с текстами поработали (видны были обороты зомбированния. Многовековой опыт египтян оказался востребован.) Время от времени на пляже можно было встретить иностранных туристов. Они были странные: -шумно разговаривали на разных языках, громко смеялись, затрагивали вальяжно развалившихся на надувных матрасах соседей, строили огромные замки из песка, устраивали массовые волейбольные побоища, много и весело плескались, еще больше фотографируя. Фотоаппараты и мобильные телефоны они не выпускали из рук, даже когда играли в футбол или волейбол. Эти пляжные неандертальцы прибегали толпой рано утром, захватывали огромную территорию и буквально всех прибывающих на пляж окунали в свою карусель, из которой очень тяжело было выскользнуть. Тебя, просто, из прожаренного на солнце дохляка, в худшем случае, делали членом команды игроков, в лучшем-тоже членом команды, но зрителей. От болельщиков хоть можно было удрать. Чем выше подымалось солнце, тем быстрее угасал энтузиазм как иностранцев, так и тех, которые себя к ним не относили. Пляжи пустели. Под зонтами оставались, поддерживать температурный баланс, любители холодного пива. Они чем-то были похожи на перекормленных Медузой пингвинов, такие же толстые и неуклюжие. Их даже море не хотело принимать в свои объятья, выталкивало на берег, перекатывая по ракушкам и мелким камням, обдавая и забрызгивая морской пеной, похожей на пивную. Это самая безобидная категория отдыхающих, которая не ласкала глаз похотливых молоденьких девушек, к каким я себя и причисляла -восемнадцатилетняя баба Яга. (После этих бердянских гермафродитов, я себе дала зарок, никогда не пить эту горькую мерзость, которая из нормальных людей делает хрен знает, что…не мышонка, не лягушку, а не ведомую зверюшку. Представила, как целовать такое…Рядом, лежит, сопит-любитель «Балтики», наказал меня бог ненаглядным. Правда Пингвином ему не светит возродится, душу вытрясу из него на стадионе, выпотрошу и скажу, что, такое и было. Люблю я его заразу!) От Моря на третий день я стала уставать. Мне здесь до чертиков все надоело, каждый день был похож на предыдущий, менялись отдыхающие, в большем числе, заглядывающие на пляж транзитом. Я запаслась кремом от загара, за три дня активной волейбольной жизни, мои плечи превратились в рубище. Чтоб избежать участь молодой и, еще надеюсь, симпатичной змеи, я и купила крем в косметическом магазине. Бедный лемур, привязанный к колышку палатки, напротив моих окон, обхохатывался, видя, как я, применяя все обезьяньи повадки, стараясь выгнутся так, что позавидовала любая бы гимнастка. И все эти усилия были направлены только на то, чтобы равномерно размазать солнцезащитный крем по поверхности моего, тщательно поджаренного, тела. Невольно полюбовалась собой в Магазине. От прошлой Вторы, в этом прокопченном цыпленке, остались одни зубы. Байкеры издали приветливо махали и проезжая мимо, сигналили. Из окон ближайшего пансионата, слышен был зачаровывавший шлягер: