Я пожала плечами, ссутулившись ещё больше.
– Никак, – ответила тихо, даже не поднимая головы.
– Как это – никак? – остановилась она и уставилась на меня так, будто я сказала, что собираюсь пешком дойти до Северного полюса. – Ты что, серьёзно?
Я вздохнула.
– Пусть забирает, – сказала я чуть громче, глядя в сторону.
Подруга всплеснула руками, её возмущение буквально заполнило узкую улочку.
– Ты издеваешься? – воскликнула она, и в её вопросе прозвучало такое негодование, что, казалось, даже случайный прохожий остановился бы, чтобы посмотреть, что случилось. – Мария, ты что, совсем? Это ведь и твой дом тоже!
– Нет, Наташ, это её дом. Он оформлен на нее… – Я тяжело выдохнула, чувствуя, как сердце сжимается от боли. – Я все равно там больше не могу. Всё там пропитано им. Каждый угол напоминает, что я… вдова… – Я замолчала, еле находя силы закончить мысль.
Но Наталья не сдавалась.
– Слушай, я понимаю, что тебе сейчас тяжело, но это не значит, что нужно отдавать всё, что ты строила, просто так! – Она схватила меня за руку, заставляя остановиться. – Ты ведь тоже вкладывалась в этот дом! Работала, зарабатывала. Ты была с ним рядом, поддерживала. Почему она решила, что имеет право на всё?
– Потому что я так решила, – сказала я, поднимая на неё взгляд. – Пусть. Пусть живёт в этом доме, пусть забирает всё. Я не хочу с ней спорить. Не хочу проходить через все это.
Наталья уставилась на меня с недоумением, её возмущение сменилось растерянностью.
– Ты не понимаешь, – продолжила я. – Этот дом – это уже не мой дом. Это место, где я потеряла всё. Я не хочу туда возвращаться. Пусть она берёт его. Пусть делает, что хочет.
Мы снова двинулись к морю. Подруга молчала, но её гнев чувствовался в каждом её шаге. Я знала, что она не одобряет моего решения, но у меня не было сил объяснять больше.
– Мари, – наконец нарушила она тишину. – Я всё понимаю, правда. Но тебе нельзя вот так просто всё отдавать. Это же твоё.
Я только покачала головой.
– Наташ, я уже потеряла мужа. Дом? Это всего лишь стены. Пусть она забирает их себе. Мне не важно.
Мы дошли до спуска к пляжу, и впереди открылось море – тёмное, загадочное, манящее. Волны лениво накатывали на берег, словно приглашая окунуться в их спокойствие.
– Ты упрямая, – тихо сказала Ната, остановившись рядом. – Но я всё равно считаю, что ты не должна так делать.
Я не ответила. Вместо этого подошла ближе к воде, сняла сандалии и ступила босыми ногами на влажный песок. Холодная вода омывала мои ступни, и на мгновение это показалось мне освобождающим.
– Пусть всё остаётся там, где оно и должно быть, Наташ. Я хочу начать сначала, – сказала я, глядя в тёмную морскую даль.
Глядя на блеск воды, сердце замерло на мгновение. Море было прямо перед нами, оно растекалось широким бирюзовым ковром, отражая закатное солнце. И в этот момент я поняла: может быть, Наталья и права. Может быть, именно здесь я смогу начать дышать снова.
Мы остановились у самого края пляжа, где гладкие, отполированные морем камни почти звали присесть и погрузиться в тишину закатного вечера. Подруга уже сняла обувь и, раскинув руки, шагнула в воду. Я, напротив, стояла на месте, словно застывшая статуя.
Солнце опускалось всё ниже, покрывая горизонт золотистым свечением, но мне всё это казалось чужим. Глубоко внутри меня не отпускал голос свекрови:
«Почему я не вижу тебя на могиле моего сына?»
