– Да.
– И долго все это длилось? – спросил я.
– Пару месяцев после того, как мы отпечатали письма и привезли полироль.
– А много было этого полироля?
– Ой, кучи, по всему дому. Его привозили в этих здоровенных картонных коробках, по шестьдесят штук в каждой, уже упакованным. Вся квартира была им заставлена. На самом деле, под конец Дженни собиралась заказать еще, а то он у нас почти кончился, но Никки сказал, пока не надо, мол, сперва разошлем остатки, а потом устроим перерыв, прежде чем снова взяться за дело.
– То есть он в любом случае рассчитывал свернуть лавочку, – сказал я.
– Ну да, – нехотя сказала Луиза.
– И сколько денег Дженни отнесла в банк? – спросил я.
Луиза посмотрела исподлобья:
– Где-то тысяч десять. Может, чуть побольше. Некоторые же присылали намного больше пяти фунтов. Пара человек прислали по сотне и написали, что полироль им не нужен.
– Даже не верится.
– Деньги просто хлынули. Чеки и до сих пор поступают. Но теперь их с почты относят прямиком в полицию. Они уже замучились отсылать их обратно.
– А как насчет той коробки с письмами в комнате Эйша, где сказано, что «чек прилагается»?
– А это все люди, чьи деньги были положены в банк и которым отправили полироль.
– Полиции эти письма не пригодились?
Луиза пожала плечами:
– Во всяком случае, забирать их они не стали.
– Вы не против, если я их заберу?
– Да, пожалуйста.
Я сходил за коробкой с письмами, бросил ее у входной двери, потом вернулся в гостиную, чтобы задать еще один вопрос. Луиза снова уже погрузилась в книжку и отвлеклась на меня без энтузиазма.
– А как Эйшу удалось снять деньги со счета?
– Он принес в банк напечатанное на машинке письмо с подписью Дженни, где говорилось, что она хочет забрать деньги, чтобы вручить их благотворительной организации наличными на ежегодном торжественном обеде, и подписанный Дженни чек на все деньги до последнего пенни.
– Но ведь она же не…
– Нет. Это все он. Но я видела это письмо и чек. Банк передал их полиции. Ни за что не скажешь, что это не почерк Дженни. Сама Дженни и то отличить не может.
Она грациозно поднялась на ноги, оставив книгу на полу.
– Ну, вы уже все? – с надеждой спросила она. – А то у меня столько работы… Я сильно выбилась из графика из-за Никки.
Она прошла мимо меня в коридор, но, когда я вышел следом за ней, она вывалила на меня еще одну неприятную новость:
– Банковские служащие Никки не помнят. Они привыкли каждый день выдавать наличные тысячами на зарплату: в Оксфорде очень много предприятий. Они помнили, что с этого счета снимала деньги Дженни, а до момента, когда полиция явилась с расспросами, прошло дней десять или даже больше. Никки там вообще никто не запомнил.
– Профессионал, – сухо сказал я.
– Боюсь, что да, судя по всему.
Она открыла дверь, я наклонился и неуклюже поднял коричневую картонную коробку, стараясь не уронить белую коробочку, которую пристроил сверху.
– Спасибо за помощь, – сказал я.
– Давайте я вам коробку вниз отнесу.
– Сам управлюсь.
Она заглянула мне в глаза:
– Да уж конечно. Гордость-то куда денешь?
Она решительно отобрала у меня коробку и направилась вниз. Я пошел следом, чувствуя себя идиотом. Мы спустились на площадку перед домом.
– Вы на машине? – спросила она.
– Машина за домом, но…
С тем же успехом можно было спорить с морским приливом. Я поплелся за ней, махнул рукой в сторону своего «скимитара»[6], открыл багажник. Она плюхнула коробки внутрь, я закрыл багажник.
