– Я же сказала, что не стану с тобой спать! – огрызаюсь, поплотнее запахивая халат на груди.
Муж мрачно ухмыляется.
– Станешь, если не хочешь войны между нашими семьями.
И снова злость выходит на первый план.
– Очень по-мужски – насиловать собственную жену, – выплевываю в ответ. – Ты можешь сделать это – я хоть и буду сопротивляться, но проиграю, потому что слабее. Но клянусь, я либо убью тебя во сне, либо выйду в окно сама!
– Ты повторяешься, Аделина, – насмешливо ухмыляется муж. Его голубые глаза становятся еще светлее, превращаясь практически в прозрачный лед. Обжигающе холодный и смертоносный.
– Я не хотела этого брака, и ты мне противен!
– Время покажет, – равнодушно роняет он, а затем обходит кровать и преспокойно укладывается на другой стороне.
Я же так и сижу без возможности расслабиться и заснуть. Как только выключается свет в комнате, я готовлюсь обороняться и сопротивляться. В темноте я практически ничего не вижу, поэтому старательно прислушиваюсь к любым звукам. Однако судя по всему, Марко как улегся, так и не шевелится. Лишь размеренно дышит.
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я слышу короткое и резкое:
– Ложись спать, Аделина.
Только после этого я сползаю пониже и укладываюсь на самом краю, чтобы расстояние между мной и Лучано было максимально большим.
Из-за пережитого стресса я все-таки засыпаю, хотя вообще-то собиралась держаться до последнего. А утро начинается не только неожиданно, но еще и неприятно.
Спросонья я даже не сразу понимаю, что и почему у меня болит. Руку неприятно сводит, а вчерашняя рана болезненно пульсирует. Проморгавшись, оглядываюсь, и обстановка мгновенно воскрешает в памяти весь вчерашний день. А затем и вечер.
Резко оборачиваюсь, но на другой половине постели никого.
Прислушиваюсь – в ванной тихо, а дверь в спальню прикрыта.
Приподнимаюсь, растирая руку и морщась от легкого покалывания. Через неплотно прикрытые шторы пробивается солнечный свет – значит, уже как минимум часов девять утра.
Едва я спускаю ноги с постели, как слышу мужской голос в соседней комнате. Слов не разобрать, но это точно Марко. Получается, мой муж проснулся первым и ушел?
Поправляю халат так, чтобы ничего не было видно, и осторожно иду к двери в гостиную.
– … нет, Романо ни черта не получит, – сдержанно произносит Лучано. – Мне плевать, что он там хочет! Я не собираюсь закрывать глаза на его самосуд.
Осторожно выглядываю и вижу Марко, стоящего у окна. Его взгляд тут же фокусируется на мне.
– Делай, что сказал, – отрывисто чеканит он и заканчивает телефонный разговор.
Первый порыв – отступить и спрятаться в спальне. Но я остаюсь на месте и с трудом выдерживаю пристальный изучающий взгляд мужа.
Он уже одет – в темных брюках и идеально сидящей на нем рубашке темно-синего цвета. Вчера была белая, получается, у него есть смена одежды.
– Завтрак на столе, – наконец, говорит Лучано. – У тебя полчаса.
Снова тем самым тоном, что и вчера в ванной.
Я так и стою, не пошевелившись – лишь бросаю взгляд на небольшой столик, которого вчера не было. Видимо, пока я спала, персонал успел и завтрак нам доставить. Как предусмотрительно. Судя по тому, что я могу рассмотреть – сам Лучано еще не ел.
От одной мысли, чтобы сесть с ним за стол, меня бросает сначала в жар, а потом в холод.
Марко приподнимает бровь, так и не отводя взгляда. Рукава его рубашки закатаны, так что я снова могу видеть его крепкие предплечья, да и в целом в памяти всплывает то, как выглядит Лучано без одежды.
