По подземному ходу до основания пирамиды двигались на четвереньках. Гарин то и дело натыкался руками на ботинки ползущей впереди Уоллос.
– Нельзя ли осторожнее? – огрызнулась Мелани.
– Простите, леди, я постараюсь исправиться.
Попав в сооружение, оказалось возможным выпрямиться во весь рост, только Инди склонял голову.
– Вперед! – скомандовал Джонс.
Исследователи крались вглубь постройки. Поначалу казалось, что коридор плавно поднимается, повторяя изгибы наружной стены. Покрутившись, компания забралась в закуток, из которого начинались два прохода.
– Саари, побудьте здесь, мы проверим левый ход.
– О key, профессор.
Свет прожектора умер, тьма забрала звуки, издаваемые живыми. «Наверное, свернули за угол», – Гарин направил фонарь на стену: такие же большие ровные, плотно подогнанные друг к другу глыбы. Между блоками – слой, похожий на раствор. «Ну, точно – раствор. А это… это след от деревянной опалубки. Неужели бетон!? Вот вам и археологи. Тайны древних пирамид! Монолиты, передвигаемые без колеса! Неземной разум. Обычный бетон!» Фонарь погас. Инженера накрыло вселенской чернотой, сквозняк прокатился между колен. Петр Петрович потряс фонарик – безрезультатно. Гарин ощутил, как нечто скользкое враждебно коснулось его щеки, он замер, не смея шевелиться. Ужас тисками давил сознание, выжимая хрусталь из глазниц. Есть, есть Что-то рядом! Не разобрать – бесплотные флюиды резвятся в пустоте.
– Кто здесь? – хрипло выкрикнул инженер.
– Саари, – луч прожектора лизнул обезображенного ужимками животного страха Гарина, – какого … вы фонарь выключили? – Рассерженный голос Индианы Джонса наступал.
– Профессор! – обрадовался Петр Петрович. – Не я это, верно, села батарейка.
– Там тупик, теперь пойдем вправо. Мелани, отдай Саари свою лампу. И расслабьтесь, Микки, на вас лица нет.
Гонсалес, Джонс и Уоллос вновь растворились в гибнущих фотонах. Потухший светильник Гарина зажегся сам собой. Источенное адреналином сердце аритмично колотилось между двумя ликующими фонарями. Чьи это шутки за кулисами – нужно ли знать?
Гонсалес уперся в стену. Инди скрупулезно осмотрел кладку, взял кирку из рук помощника, ударил по плите. Она, охнув, рухнула, открывая замурованное помещение. Первым шагнул Гонсалес. Разбуженный дух времени преградил ему путь. Липкий пот бисером выступил на коже метиса, пляшущие обручи закружили глаза, пионер споткнулся о расколовшуюся плиту, упал сраженный дурнотой. Джонс осветил комнату: Гонсалес, его рука обнимала оскаленный полным рядом зубов полуистлевший череп, а сам он растянулся поперек спеленутого трупа.
– А-а-а! А-а-а!
Гарин услышал будоражащий кровь вопль, от которого волосы вставали дыбом даже на расстоянии.
– Успокойся! – одернул Гонсалеса Джонс.
Несчастный отстранился от останков, ища утешения у стены.
– Мелани, мумия сносно сохранилась. – Инди протянул парню флягу с виски. – На, выпей.
Гонсалес глотнул, но жгучая жидкость саднила горло, не протекая в желудок. Молодой человек повалился на бок, изливая желчь на пыль несовершившихся веков.
– Пошел вон! – Индиана выволок стелющегося тряпкой Гонсалеса в коридор – Ползи к Саари, гони его сюда!
Гарин осторожно протиснулся в усыпальницу, обдало нафталином вечности вперемежку с запахом свежей человеческой рвоты. Ослепило вспышкой – Мелани фотографировала помещение. Комната имела вытянутую форму, на глаз около тридцати квадратных метров, высотой не менее трех метров. Вверху стены сужались на конус. Посередине, на низком постаменте покоилась мумия. Около черепа лежали два больших желтых диска, очевидно, когда-то закрепленные в ушах, поверх торса массивная золотая цепь с включенными в нее камнями. Напротив изголовья, теснился ряд расписанных глиняных горшков, золотые статуэтки богов и, отсвечивающие одряхлевшим серебром кувшин с тазом. Вдоль других стен прятались еще какие-то археологические богатства.
