(Аркадий Алексеевич мрачнеет и грозит сыну большим пальчиком, как в детстве)
Но я никогда не врал в науке.
СТАНИСЛАВ
Врал. И маме, изменяя, врал. Я хорошо помню цаплю эту, пергидрольную, твою секретаршу с конфетами для меня. И ты был такой же начальник в совдепе, как все. Как все, голосовал в парткомах. Только знал два иностранных языка, красиво говорил, модно одевался и писал хорошую аналитику в ЦК. Ну да, что-то, конечно, вы открыли и построили.
ОТЕЦ
(кричит)
Нет! Сопляк! Ты не вправе меня судить.
СТАНИСЛАВ
(берет рюмку и снисходительно замечает)
Ты мне еще про вызовы современного мира расскажи. У меня это в докладе выделено красным.
ОТЕЦ
(раскрасневшись и все больше нервничая, убежденно говорит)
Ваши научные реформы – это абсурд и преступление перед народом. И ты – соучастник.
СТАНИСЛАВ
(будто с непробиваемой броней)
Неточность, господин академик! Элита и низы и есть народ. Ты про ценности или про интересы? Твое здоровье!
Станислав выпивает рюмку, приподнимается за блюдцем для печенья. Снова садится за стол и кладет в маленькую тарелку печенье. Откусывает кусочек и кладет остаток на тарелку.
ОТЕЦ
(с опозданием тоже выпивает, но не закусывает)
У народа, значит, интересов нет?
СТАНИСЛАВ
(объясняет)
Дубль два. У низов ценности. У элиты – интересы.
ОТЕЦ
Два десятка лет все реформируете. Не надоело паясничать?
СТАНИСЛАВ
Уже никого не осталось, а ты все равно думаешь о якобы хороших советских временах.
ОТЕЦ
(повернув голову, смотрит в окно)
Это не только моя молодость. Была возможность служить науке, радоваться каждому случаю поработать в архиве. Для советского ученого исторический документ был вдохновением, а потом уж карьерой.
СТАНИСЛАВ
(разливает по рюмкам коньяк)
И сейчас можешь пойти поработать в архиве. Только залы сегодня на научных конференциях, где вы выступаете, полупустые, и те заполняются по команде. Также и партии. Нет твоей КПСС. Придумали другое название, оформили попроще порядок членства. Но никто не бежит. Время! Время другое.
СТАНИСЛАВ
(после паузы, надеясь на ответный юмор, поднимает тост)
За дружбу!
Он чокается со стоящей на столе рюмкой отца и выпивает один.
ОТЕЦ
(не глядя на сына)
Народ верил в будущее, потому что в Союзе была социальная основа. А какая ваша социальная основа? Кто опора власти?
СТАНИСЛАВ
(как отличник, быстро отвечает на неудобный вопрос)
У России три союзника – бюрократия, армия и пиар. По-моему, достаточно.
ОТЕЦ
А наука?
СТАНИСЛАВ
Сервильная функция. Теперь это называется госзадание.
(Он поднимается, кладет руку на плечо отцу)
Я завтра пришлю с шофером тебе продукты. Не из думского буфета, не волнуйся, все куплю сам.
ОТЕЦ
(с укором смотрит сыну в глаза)
Общество специальной справедливости…
СТАНИСЛАВ
(направляется в коридор)
Кто бы говорил. До сих пор помню бумажные коробочки с визигой в академических заказах. Теперь этого нет ни у вас, ни у нас.
СТАНИСЛАВ
(как будто не было препирательств. Поворачивается к нему и прощается)
Вернусь 16-го. Сходим в баню.
ОТЕЦ
(поднимается со стула)
И все-таки поговори с Минфином.
МОСКВА. КОЛОТОВ И СТИЛИСТ.
Сняв пальто с вешалки, Стас выходит из квартиры, захлопнув за собой дверь. Спускаясь по лестнице, он звонит своему стилисту, к которому планировал заехать в офис, расположенном на Кутузовском проспекте, и забрать два новых итальянских костюма.
КОЛОТОВ
Макс, здорово.
МАКС
Здравия желаю, Станислав Аркадьевич.
КОЛОТОВ
Нет времени примерять. Я подъеду через 10 минут, и ты мне вынеси пакет.
