"Вначале Бог сотворил небо и землю. Земля была пуста и безвидна, и тьма зияла над бездною, и Дух Божий носился над водой. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму – ночью. И был вечер, и было утро…"
И вдруг снег перестал падать, и стало тихо, и только был слышен скрип снега под ногами Христа. Иисус смотрел на восток, где кромка неба розовела от приближающегося рассвета. Он брел на восток параллельно железной дороге. Железнодорожная насыпь на самой дальней границе поля служила ему ориентиром. Он не удалялся от нее и не приближался, следуя на восток, туда, где лежал большой город, и где его помощи ждало много грешников и страждущих.
Вот раздался гудок электровоза, и на восток проследовал поезд, тот самый, который должен был отойти от станции в 7 часов 16 минут. Иисус знал, что в этом поезде в третьем вагоне едет Павел с одним рублем в кармане, и едет опять без билета, и через четыре станции его опять поймает контролер, но пожалеет, не станет штрафовать, а отберет рубль, который истратит себе на обед.
И поезд проследовал на восток, в его сторону смотрел Павел и не узнавал своего товарища по камере, да и мог ли он рассмотреть Иисуса с такого расстояния.
Поезд прошел, унося Павла навстречу новым приключениям, а Иисус Христос шел своей дорогой, думая одно-временно сразу о судьбах многих людей, блуждающих в этом мире.
6. Дерьмовый кофе из буфета
Павел вышел из служебной комнаты сержанта милиции товарища Макарова с тремя хрустящими рублевыми бумажками. Зал ожидания уже наполнялся народом. В 7.15 ожидалось прибытие поезда.
Павел горел большим желанием побыстрее убраться с этой злополучной станции, где его, полусонного, ссадили ночью с поезда как безбилетного пассажира и, вдобавок ко всему, передали в руки правосудия. И всю ночь он проторчал в этой вонючей камере, где рыгал и пускал ветры пьяный. Но Павел также горел не меньшим желанием заморить червячка, чем-нибудь подкрепиться. Голод навалился на него с такой силой, что он ни о чем больше не мог думать. Со вчерашнего дня он не держал во рту маковой росинки.
Буфет только что открылся, и упитанная буфетчица разогревала вчерашний кофе и позавчерашние позы. От запахов и вида съестного у Павла потекли слюнки. Он постоял, потоптался у буфетного прилавка, помял в руках хрустящие рублики и, наконец, решившись, протянул их буфетчице. Павел купил три стакана кофе и полдюжины поз.
Можно было и не шиковать, взять что-нибудь поскромнее. Но уж такой был у Павла характер. Всегда в последнюю минуту, решая тратиться или не тратиться, он кончал колебания бесспорным аргументом: "Живём один раз в жизни, чёрт побери".
За еду Павел заплатил два рубля. Буфетчица обсчитала его всего на тридцать семь копеек. Перед ним тут же возникла проблема, как добраться до города с одним рублем. Билет стоил три рубля, но сама собой отпала другая проблема: поесть он мог уже сейчас.
Павел проглотил позы, запив горячим кофе. Кофе показался ему не вкусным, буфетчица подавала напитки в бумажных стаканчиках, и поэтому все они отдавали привкусом канцелярского клея. Однако позы оказались преотменного качества, хотя были позавчерашними.
Как только желудок наполнился живительным теплом, на душе Павла сделалось веселее. Он вышел на перрон, посмотрел на кружащиеся снежинки, снующих взад-вперед пассажиров с чемоданами и сумками, потянулся и сладко зевнул.
