– Я же говорила, не спеши! – сетовала Латис на братца. – И где ж ты такой взялся на мою голову.
Ее красноречивая поза выражала все, что продавщица думала о бестолковых близнецах.
– Лучше б я твой инструмент не возвращал, – насмешливо сказал Гадис. – Такой концерт человеку сорвали.
Парень видел, как в Крепководске уже разносили афиши с наградой за голову таинственного невидимки. Рыдающий Казинакис описывал холод заточенной стали, приставленной к его горлу прямо на сцене. Публике нервы, а ему – эпатаж.
– Я, конечно, понимаю, что должно быть интересно, – опять обратился Серетун к воздуху, – но не настолько же. Нам нужно скорее выйти отсюда!
Астролябия укоризненно покачала головой и проронила:
– Есть среди нас чародеи?
– Я еще не восстановился, – ответил Гадис. Перенос кифары дался юному волшебнику с большим трудом.
– Сможешь снять и с меня кандалы? – спросил красавицу Серетун.
– Не уверена, но попробую, – собранно ответила Астролябия и обхватила наручники великого мага. Едва осознав собственные возможности, девушка тут же начала расточительствовать силами.
Впрочем, как и любой человек.
Вдали раздались частые шаги, а затем кто-то крикнул:
– Гуль!
– Еще один стражник, – разволновался Натахтал. Не вынимая руки из решетки, вдохновенный боец обернулся, чтобы рассмотреть реакцию товарищей. Вид его при этом был совершенно нелепым, и нужного драматизма нагнать не получилось.
– Играй, Бадис, играй, – одобрительно сказала Латис. – Ему точно пора баиньки.
Юный бард сел на скамью и принялся тихонько щипать заколдованные струны. Астролябия что-то шептала, касаясь наручников чародея. Девушке никак не удавалось заставить их исчезнуть. Все же, истинная магия отнимала чересчур много сил у новичков.
– Гуль, ты где? – продолжал взывать стражник. Медленно продвигаясь по коридору длиной в целый квартал, он не сразу заметил распластавшегося на каменном полу сослуживца. – Ты чего разлегся?
Завидев товарища, потомок голубей припустил со всех лапок в сторону злополучной камеры. Что ж за день сегодня такой!
– Подкрути громкость, – посоветовал барду Серетун.
Музыка зазвучала увереннее, проникая сквозь толстенные перекрытия неприступной тюрьмы. Окутывая кварталы мелодичными нотами, звуки древней мелодии ласково коснулись каждого уголка Пейтеромска, останавливая жителей, которым захотелось послушать ностальгические нотки.
В тюрьме почти ничего не изменилось. Латис все так же напряженно ждала развязки, Астролябия, краснея, не справлялась с кандалами, Серетун художественно закатывал глаза, Гадис тщетно пытался заставить ключи подчиниться, и лишь неутомимый воитель раскатисто храпел, замерев с протянутой рукой.
– Так не бывает! – воскликнул Серетун, первым заметив неладное. – Останови шарманку, ты не того усыпил.
Испугавшись, близнец барда нашел в себе силы стянуть ключи ровно за секунду до того, как на них наступил коричневый голубок.
– Ух ты, пожарник, – радостно воскликнул Гадис.
– Повежливей, – одернула его сестра. – Не пожарник, а брауни-пейтеромец.
– Вы что творите? – потрясению остроклювого дозорного не было предела. – Срочно подмогу!
Стражник во всю прыть ускакал, чтобы забить в ближайший колокол, созывая праздно спящую смену. “Ничего себе – передал, что еще нужна соль!” – возмущался про себя голубок. – “Спасибо, Арристис, что загнал в этот чертов коридор. Ни один из стражников уже давно не готов к чрезвычайным ситуациям, а тут их сразу столько.”
