– …Иду, – чудь помедлив, ответил Пай и даже кисло улыбнулся.
– Вот и молодец, – Орион похлопал заплаканного мага по плечу и взъерошил ему волосы. – Пошли.
Вернувшись в комнату, Джовиб мрачно подмигнул Джуэлу, без всякого намека на ту веселость, какую только что разыгрывал перед бедным Паем.
Тяжелый, осуждающий взгляд Джуэлу достался сегодня от каждого. Даже от Ирина (на него Джуэл в сердцах наорал за то, что лез не в свое дело, и назвал чокнутым фанатиком), а ведь, в конце, концов, испортил-то все именно его глупый выпад.
Так и кончился день: перемирие, едва установившееся в отряде, при первой же проверке на прочность дало трещину. А неприязнь к фанатичному Ирину распространилась теперь и на Джуэла.
За рубежом подробных карт
Мерцает пустота,
И днем луны печальный шар
Спускается туда.
За рубежом, за рубежом
Придет конец всему,
Земля там срезана ножом,
Вода бежит во тьму.
И мириады дальних звезд
Висят над этой тьмой.
Я жизнь свою сюда принес,
Здесь путь проляжет мой.
Я страшен стал, так говорят,
Смотря со стороны.
Событий вспоминаю ряд,
Как фазы у луны.
То время, где я был красив
И полон был надежд…
Когда в расцвете грёз и сил
Переступал рубеж.
Поздний Милиан. «Терновая поэма»
В Трансволо отряд буквально провалился, точно пригоршня камушков в пропасть: все-таки Паю было далеко до совершенства. Это проявлялось еще и в том, что путь сквозь звезды по-прежнему пролегал слишком близко к одной из них.
– Мир-первоисточник! – с восторгом крикнул Джармин, указывая на золотое светило. – Пай, пожалуйста, можно посмотреть поближе?
Впечатление от открытия Джармина нахлынуло на отряд, как волна. В том, что мальчик попал в самую точку, не усомнился даже Ирин. Напряженность, обычно превращавшая его красивое юное лицо в гримасу, впервые исчезла; маленький хмырь, недавно грозивший человеку смертью, был удивлен и растроган не меньше остальных. Ирин Фатум, маленький хмырь, выглядел в лучах чужого солнца обычным мальчишкой, улыбчивым и добродушным, таким, с которым хочется дружить. С ума сойти! И если последний разговор в Фираске и оставил суровую брешь в доверии в отряде, то сейчас в эту брешь явно налили клея.
– Я… я и сам хотел бы, Джармин, – пытаясь справиться с удивлением, проговорил Пай. – Но я боюсь за вас. Даже на такое расстояние подходить к звезде опасно. Мы можем погибнуть, если подлетим ближе…
– Жаль… – вздохнул Джармин.
– Слушай! Как думаешь, а нельзя ли использовать Трансволо для путешествия меж миров? – высказал восторженное предположение Милиан.
– Я попробую однажды, – улыбнулся ему Пай. – Я и сам об этом думал.
Звездные россыпи, и золотое солнце мира-первоисточника погасли единым махом, словно кто-то уронил занавес между маленьким отрядом и бескрайней пропастью космоса.
Странная картина предстала глазам десяти, когда под их ногами появилась текучая песочная поверхность. Мир был черен. Но ровно половину этой черноты усеивали звезды Омниса, пусть и слегка в непривычном ракурсе. Бархтную черноту же другой половины не разбавляло ничто. Ровный, безветренный холод моментально пробрал до костей.
– Где мы? – спросил Лайнувер. Он был несколько менее спокоен, чем ему хотелось бы.
– В Кулдагане, конечно, – с улыбкой пояснил Бала. – Я здесь бывал с учителем. Именно так и выглядит кулдаганская ночь вдали от городов, когда ничто ее не освещает. Будь здесь облака, мы бы не отличили землю от неба. А что холодно, так по ночам в пустыне всегда холодно.
