Рейн нервно сглотнул. Не каждому удается подслушать разговор потенциального заказчика твоей бесценной шкуры с потен-циальным же киллером. Как хотелось взглянуть в лицо этих типов!
Но нельзя, нельзя…
– Когда я получу вторую половину?
– Когда сделка завершится.
61
Юлия Каштанова
Дальше последовал шорох, один за другим, которые быстро
удалялись и затихли, а Рейн боролся с собой: проследить за незна-комцами или все-таки бежать предупреждать друзей. Руководство-ваться чистой логикой было сложно, когда постоянно мешают эмоции, потому время на исполнение первого плана было упущено.
Выждав для верности еще пару минут и убедившись, что за
ним никто не следит, он решил возвращаться… Теперь, правда, стоял вопрос: за кем из незнакомцев идти – он ведь не знал, какой именно из них направлялся во дворец. Алекс подумал еще минуту, потом
сунул руку в карман в поисках монетки. Выпадет орел – направо, выпадет решка – налево. Золотой сверкнул, переворачиваясь в воздухе и ловя гранями закатные лучи, и приземлился на ладонь. На
блестящей стороне был высечен профиль короля, значит – направо. 6
В отличие от спутников, судьба Генри, которого по местным канонам языка именовали «Энрике», добавляя к этому высокий титул, была до предела ясна. Его собираются убрать… как ненужного свидетеля. Только сделать это по-тихому не выйдет – слишком подозрительно, поэтому сфабриковали против него обвинение – смешно сказать: в
государственной измене (хорошо еще хоть не в колдовстве)!
Самое обидное было выслушивать идиотские показания, явно
шитые белыми нитками… хотя тоже не везде: не иначе как над его
«делом» поработал опытный криминалист, может, и не слишком
умный, но судопроизводство знающий на зубок. От него требовали
признаний, но, разумеется, ни получили ни одного. Генри вел себя
спокойно, даже с напускной надменностью, как полагается благо-родным молодым людям. Всё время процесса он не спускал глаз с
обвинителя и думал только об одном: жаль, что они не встретились
раньше. Пожалуй, он был слишком доверчив в жизни и не учел, что
кто-то из соотечественников может так поступить.
Приговор был вынесен однозначный. Генри, который всё время
заседания изобретал финальную речь, в конце концов от нее отказался.
За время путешествия по местным землям он слишком многому научился: в частности, держать при себе свои мысли и чувства и не метать
62
Второй шанс для героя
бисер перед свиньями. Только одно он сказал, следуя канонам жанра
(просто первой пришла в голову именно фраза из книги):
– Вы можете меня убить, потому что я в вашей власти, и это будет
мне хорошим уроком за мои ошибки. Но помните: вас это не спасет.
И холодно угрожающе улыбнулся, обведя презрительным
взглядом присутствующих, не без внутреннего злорадства наблюдал за тем, как те нервничают. Боятся! Страх был чисто суеверный, и Генри радовался в душе, что ему удалось его вызвать. Пусть теперь побудут в его шкуре, пусть ждут удара из-за каждого угла –
пусть видят в каждом предателя, коими сами и являются.
И всё же Генри даже сейчас не верил в собственную смерть.
Может быть, он просто настолько устал за последние дни (его уже
в третий раз перевозили с места на место: очевидно, опасались нападения) и допрашивали, пытаясь разными способами выяснить об
остальных друзьях, что вселяло надежду, что те еще живы. Он взял
за правило молиться каждый вечер и утро, хотя прежде не имел
