– С чего ты это взял? – удивился Алик.
– Защитные поля были у них, как только они высадились на землю. Вспомни, как потомки рассказывали. Их дисковидные аппараты сразу были неуязвимы для ракет землян. Даже, ядерные боеголовки поглощались защитным полем. А, тогда, таких антенных полей ещё не существовало. Их пришельцы позже понастроили.
– Мне, вообще, кажется, что всё это время мы воюем с искусственным интеллектом, – задумчиво проговорил Старый. – Сами посудите: и защита, и нападение, всегда у них подчиняется определённым алгоритмам. И, стоит сломать этот самый алгоритм, сразу всё у пришельцев идёт через пень-колоду. Ну, не может разумное существо так поступать. Тем более, настолько высокоразвитое.
– Так, где же, тогда, сами пришельцы? – Верёва расстроился так, словно узнал, что никогда, больше, не увидит ближайшего родственника.
– Может, и нигде. Сидят, себе, на своей планете и получают посылочки с полезными ископаемыми от своих автоматических станций дальнего базирования.
– Это, тебе потомки сказали? – усмехнулся я.
– Нет. Сам додумался.
Сегодня в резервации праздник. Первый день весны. Хотя, не понимаю, чему тут радоваться? Здесь, под землёй, что весна, что зима, что лето, всё едино. Климат ровный, всегда тепло. Но, праздник, есть праздник. И мы собрались. А, что? Имеем право. Во-первых, мы такие же граждане резервации. А, во-вторых, заслужили своей ратной службой. Да и отдохнуть надо после трудов праведных. Тем более, что праздники тут редкость. Положа руку на сердце, в город я, после гибели Эгиды, не выходил. Не мог. Только, последний месяц отпустило. Не то, что я не вспоминаю о ней. Помню. Просто, горечь утраты притупилась и ушла куда-то глубоко, напоминая о себе ноющей болью.
– Ты, как? – поинтересовался у меня Верёва. – Опять, сиднем на базе сидеть будешь, или, составишь нам компанию?
– Составлю, – решился я.
– Да ты что?! И, как это ты сподобился? Монах Стаф решил явить миру свой лик!
– Будешь стебаться, в лоб получишь.
– А в ответ? У меня рука бионическая. Стены можно ломать.
– А я с ноги заряжу. У меня там, тоже, кости титановые и мышцы синтетические. Мало не покажется.
– Нет, правда, решил с нами пойти?
– Говорю же, что иду.
– Вот и славно. Бери коньяк и выходи. Встречаемся на стоянке.
Верёва умчался, а я, проведя краткую ревизию своего внешнего вида и, убедившись, что всё нормально, прихватил из бара плоскую бутылку коньяка и пошёл к выходу из базы. Спиртное с собой – это обязательно. Пробовал я местную химию. Помнится, Эгида, как-то, уговорила меня попробовать её любимую «Ряску». Гадость редкостная. И, как им это может нравиться? Хотя, дело привычки, наверное. Ещё лет пять поживу и, если не погибну, тоже втянусь и с потомками вместе буду их пойло за воротник закладывать. Я усмехнулся, представив эту картину, и отметился на выходном терминале. На стоянке уже собралась вся наша группа.
– А я не верил! – удивился Грешник. – Думал, разводит меня Верёва.
– Что бы я разводил? – мой друг усмехнулся и, похлопав по карману, вопросительно посмотрел на меня.
– Взял, – коротко ответил я и показал горлышко бутылки.
– Ну, раз группа в сборе и экипирована соответствующим БК, грузимся, – скомандовал командир, и все, весело перешучиваясь, полезли в гравитранспортёр.
Центральный проспект, как и в прошлом году, был заполнен людьми. Всё так же, кучковались вокруг танцующих, сидели в кафешках, или, просто прогуливались в сквериках. Мы ввинтились в толпу в предвкушении праздника. А, всё-таки, отличие есть. Если, в прошлом году, на нас никто внимания не обращал, то, сейчас, на нас посматривали, кто украдкой, кто откровенно, в упор, а за нашими спинами, то и дело, слышались шепотки. Похоже, отношение общества к нам изменилось. Зауважали нас. А, как иначе, если многие мужчины резервации сами, сейчас, воюют с пришельцами и не понаслышке знают, что такое столкнуться с теми же крабами? И в деле нас видели. То есть, вся резервация в курсе, чего мы стоим, и что мы делаем для их общества.
