– Как тебя зовут? – спокойнее спросил Тимур.
– Васса.
– Wasser? – Маг вскинул брови. Может, думал я шучу.
– Первая стихия, которую я освоила, – заметила я больше про себя, чем для чьих-либо ушей.
– Надеюсь, это имя, а не псевдоним?
Я фыркнула вместо ответа.
– Итак, – Маг уже отложил вилку и свободно размахивал освободившейся рукой, – ты освоила Воду. Судя по турниру – Огонь. Судя по рухнувшему подземелью Олимпия – Землю. Что насчёт Воздуха? Сядь!
Последнее относится к Вене. Он послушно бухается на стул. Ладно хоть кости не загремели, он чрезмерно худ. Может, особенность физиологии, в прежнее знакомство было не так заметно.
– Я владею Воздухом, – подумав, говорю я.
Тимур смотрит, чуть склонив голову. Молчит. Он почувствовал паузу, ждёт разъяснений.
– Могу заверить, – размеренно говорю я, – что владею Воздухом лучше других адептов. Для меня интерес представляет то, чего они не могут. В Воздухе есть скрытый потенциал, но исследовать его некому помочь.
Тимур продолжает чуть невесело улыбаться. Размышляет над моими словами. Вряд ли доверяет. Вслух недоверия не выражает, вместо этого окликает Прохора:
– Возьми деньги в тумбочке, езжай в магазин. Купишь одежду её размера.
– Какую? – Прохор растерянно потёр нерасчёсанный затылок.
– По сезону. На сколько денег хватит.
Судя по физиономии, Прохор плохо представлял, как будет выполнять задание, но бодро вскочил с места, даже рубашку надевать не пошёл. Она осталась в общей гостиной, на диване, на котором он спал без белья и подушки. Подхватил куртку с вешалки в прихожей, ключи и улетел.
– Идиот, – беззлобно сказал Тимур вслед закрывшейся двери, – не спросил размер.
Мне не понравилось выражение превосходства на его лице, снисходительная недобрая улыбка, скривившая рот. Маг развернулся ко мне в полный оборот, и это случилось – он отпустил мою руку. Время для разговора в тесном кругу. Он заговорил напрямик. Он специально спровадил Прохора? Он что-то делает не специально? Нужно не сболтнуть лишнего.
– Как ты узнала об Олимпие?
– Провела расследование.
– Как?
– По своим каналам.
Он тяжело на меня смотрит, но я выдерживаю взгляд, тайно пряча набегающие на глаза слёзы.
– Кто твой информатор? – не унимается Маг.
Я догадалась, что на этот раз речь шла не об Олимпие и его бравом отряде, а так, обо всём в целом.
– Она ушла.
Взгляд поневоле обращается в невидимую даль, застывая. Голос звучит блекло. Так говорят о покойных, ушедших недавно. Что ж, так оно в сущности и было.
– В каком смысле?
– Её больше нет.
– Что с ней случилось?
– Олимпий покушался на её жизнь. Для неё это было слишком.
– Как её звали?
– Не имеет значения.
– Ты ей воспользовалась, она погибла, и теперь её имя не имеет значения? – Маг выразительно вздёрнул брови, намекая таким образом, что его обуревают противоречивые эмоции. Было совершенно ясно, что преобладает раздражение.
– Она бы не хотела, чтобы я называла её имя.
Маг смотрит на меня с сомнением. Не верит, но не решается произнести соображения вслух. У меня нет права на ложь. Если вдруг я каким-то образом искажаю истину, это позор не только на мою голову – тень упадёт на весь наш так называемый институт, социальный институт врождённой избранности. И Маг молчал.
Придётся тебе проглотить мои слова, дружок. Проглотить и не подавиться.
С минуту неуютно молчим.
Вениамин пытается поддерживающе улыбнуться, но без успеха. Кожа на худых щеках натягивается, словно её собирают к скулам и прикалывают булавками, но долго не держится, слетает.
