– Мы с трудом нашли указанное количество провианта. Сейчас весна, зерна у большей части крестьян на продажу нет. Пришлось отбирать силой, но так мы их лишаем посевных, а это может обернуться голодом.
– Я понимаю их недовольство, но принц Ономаун быстро наступает, а наше войско ещё не скоро соберётся, – возразил Алм. – Нам нужно будет сидеть в осаде минимум полгода, возможно, и дольше, а еды хватит в лучшем случае на пару месяцев. Говори им, что это в счёт будущего налога.
Видно, шло военное совещание, так что им придётся подождать. Эберт сдержал стон, ведь он уже и так еле на ногах стоял. Но зато здесь было тепло – в небольшом, но богато украшенном камине ещё тлели угли.
– Я так и сказал, но они начали возмущаться ещё и тем, что налоги и подати назначаются как придётся, а судить о справедливости будут рыцари.
– И что они самоуправства захотели?! За такое сразу руби головы! Чернь должна понимать, что для благородных людей и крестьян не может быть одинаковых прав. Одни сражаются, а другие работают. Или пусть сами себя защищают, когда с юга приплывут язычники для охоты за рабами.
Такие слова у Эберта вызвали неприятные воспоминания. Конечно, он согласен с тем, что каждый должен заниматься отведённым ему свыше делом: монарх – царствовать, рыцарь – воевать, поп – молиться, крестьянин – трудиться. Вот только это разумное правило на практике приводило к прямому грабежу собственных людей. Он тяжело выдохнул, когда вспомнил сцену отъёма лошадей. Его стон привлёк внимание окружающих людей.
– Рейф, – кивком головы поприветствовал брата какой-то усатый пожилой рыцарь.
– Сэр Альбрен, рад вас видеть.
Барон наконец-то заметил их.
– О, Эберт и Рейф, хвала Освободителю, я уже начал отчаиваться, – Алм посмотрел на них весёлыми глазами, но тут же в них отразилась тревога, когда он увидел, в каком состоянии братья. – Где сэр Виланд?
– Здравствуйте, ваша милость, – начал Рейф. – Простите меня и моего брата за столь невзрачный вид, мы долго добирались. Боюсь огорчить вас: наш отец не сможет прийти ни сейчас, ни в ближайшем будущем. Мы и сами чудом ушли от напасти, но дело запутанное и странное. Хочется поговорить об этом наедине.
По виду Тормотра становилось ясно, что тот совсем не рад таким словам. Он кивнул и попросил всех оставить их на некоторое время.
Рейф начал свою историю, только когда все вышли. Рассказывал долго и подробно: как впервые увидели противников ещё в поле, но приняли за отряд отца, как те ворвались в поместье и без слов начали всех убивать, как погибло всё семейство, как они спаслись и добрались домой. Эберт сел, ему стало тяжело и больно от всего услышанного. В последнее время из-за усталости он не пытался вспомнить и проанализировать всё, что с ними происходило. Но сейчас ему вдруг захотелось, чтобы Рейф прекратил свой монолог. Но тот продолжал в деталях описывать ту резню, что учинили инквизиторы в их доме. Тормотр Алм с каждой фразой становился всё мрачнее.
– Я предполагаю, что всё было спланировано, – закончил он свой рассказ. – Инквизиция и нападавшие ряженные договорились о своих действиях. Они знали расположение комнат, число боевых слуг и время, когда Виланд вернётся со своей службы. Между нападением на Данканов и нас прошло около суток, так что отряд был выслан заранее.
Рейф замолчал. Барон Алм не торопился ни с ответом, ни с вопросами.
– Мы в замешательстве, – наконец, не выдержал Рейф. – Если вы знаете хоть что-то и можете нам…
